Невидимка. Идеальные убийства
Шрифт:
— В самом деле? — шепчет Букс, глядя на меня с невозмутимым видом. — Но если ты будешь находиться возле ворот «A», то вероятность того, что он узнает тебя по фотографии в «Чикаго трибюн», будет минимальной, не так ли?
Он прав. И я всегда сильно злюсь, когда он прав.
После того, как все задания распределены, Букс снова выходит на середину ложи и окидывает взглядом собравшихся. Мужчины и женщины подпрыгивают на месте, потягиваются, трясут руками и ногами, как бы стряхивая с себя нервное напряжение. Со стороны может показаться, что и они тоже собираются играть в футбол.
— Большинство людей не ходят на футбол в одиночку, — говорит Букс. — Так что он хотя бы поэтому
Слышится сдавленный смех. Это классическая манера поведения Букса: он объясняет, в чем заключается задача собравшихся перед ним людей, и пытается сплотить их в единый коллектив.
А затем он еще раз — уже последний — напоминает им о важности того, что они сейчас будут делать.
— За прошедший год этот тип замучил и убил семь десятков человек, а то и больше. Он снимал скальпы, ошпаривал кипятком и хладнокровно резал живую плоть. Он применял такие пытки, которые ужаснули бы даже нацистских военных преступников. В четверг вечером он зверски убил шесть женщин в городке Аллен-Парк. В пятницу он убил мать и троих детей, а затем поджег их. Он — самый «продуктивный» из всех серийных убийц, с которыми я когда-либо сталкивался, и эта его «продуктивность» сейчас резко возросла. Он все больше и больше свирепствует.
Букс окидывает ложу взглядом.
— Этот человек — монстр. И сегодня мы схватим его — живого или мертвого.
82
— Эмми, ты протрешь дырку в бетонном покрытии, если будешь ходить вот так туда-сюда, — говорит Букс, когда я звоню ему по мобильному телефону. — И ты совсем не похожа на человека, который собирается смотреть футбольный матч. Стой спокойно и делай вид, что ты кого-то ждешь, например, своего ухажера с билетами.
— Для меня это непросто, — замечаю я. — У меня никогда не было ухажера, который водил бы меня на футбол.
— Ничего удивительного. Ты никогда не проявляла ни малейшего интереса к футболу.
Да, это верно.
— А что там наши «продавцы билетов» на Восточном рынке? — спрашиваю я уже в сотый раз.
Мы предположили, что наш субъект платит только наличными и что он не захочет использовать свою кредитную карточку для покупки билета, а предпочтет купить его с рук возле стадиона непосредственно перед матчем, и поэтому мы направили нескольких агентов «торговать» билетами на Восточном рынке.
— У нас есть кое-какие зацепки, — отвечает Букс с досадной расплывчатостью. — Но ты лучше сконцентрируйся на том задании, которое поручили лично тебе.
— Спасибо за замечательный совет.
Он, конечно, прав. Я нервничаю, и, возможно, это заметно. Букс тоже нервничает. Все нервничают, а потому пытаются снять напряжение так, как это обычно делают полицейские и агенты ФБР, — при помощи сарказма и простеньких шуточек.
Ворота открыли за два часа до начала матча, и я увидела, пожалуй, тысяч пятнадцать пузатых белых мужчин, во внешности которых — будь то их рубашки, штаны, лица или другие части тела — так или иначе представлен голубой цвет в различных оттенках.
Я завершаю телефонный разговор с Буксом, смотрю на часы и качаю головой с таким видом, как будто я чем-то раздражена — ну, как будто я и правда жду своего ухажера, а он все не идет и не идет. Ну почему я торчу здесь, тогда как Софи сидит там, на командном пункте? Я, конечно, знаю ответ: Софи, как выяснилось, имеет большой опыт работы со сложными сетями устройств наблюдения, и поэтому она сейчас там, в ложе класса люкс, а я вынуждена терпеть поверхностный досмотр при входе на стадион — меня ощупывает слабо подготовленный охранник. Представители правоохранительных органов сейчас не проходят через отдельный вход: нам необходимо делать вид, что мы обычные граждане. Я, кстати, могу указать на своем теле около двадцати мест, где я могла бы спрятать что-то запрещенное, и это не обнаружили бы охранники стадиона.
Я прохожу через контрольно-пропускной пункт, делая вид, что не замечаю пятерых агентов, занимающихся тем же самым, что и я. Многие из замаскировавшихся под футбольных болельщиков агентов идут парами и рассредоточиваются по секторам стадиона.
По правде говоря, мне раньше даже в голову не приходило, что, глядя на футбольный стадион изнутри, я смогу мысленно произнести: «Красиво!» Однако стадион, на который я сейчас захожу, и в самом деле красивый. Тут все сделано из стекла, стали и камня. Само поле — под открытым небом, а потому на нем как бы естественное освещение. Дует свежий ветерок. Изнутри это спортивное сооружение больше похоже на торговый пассаж, чем на стадион. Дело в том, что этот стадион был построен на месте старого универсального магазина, и его архитектура при этом была сохранена — в том числе и старинная улица, вымощенная булыжником. Я слышала, что местные жители очень гордятся своим стадионом, и я их понимаю. Впрочем, здесь много балконов, с одного из которых наш субъект, возможно, сейчас наблюдает за тем, как мы просачиваемся на стадион.
А ведь не у всех нас, борцов за правопорядок, получается не привлекать к себе внимание. Я вижу мужчину среднего возраста с коротко подстриженными волосами, стоящего у входа в магазин спортивной одежды и тратящего больше времени на то, чтобы всматриваться в толпу, чем на разглядывание свитера детского размера, который он взял с прилавка. С таким же успехом он мог бы стоять с плакатом «Я ПРОСТО ПРИТВОРЯЮСЬ, ЧТО ЧТО-ТО ПОКУПАЮ, А НА САМОМ ДЕЛЕ Я ПОЛИЦЕЙСКИЙ».
Я пересекаю свободное пространство, примыкающее к Адамс-стрит, и иду по направлению к своему месту: я буду находиться в ближней части сектора № 112. Игровое поле расположено намного ниже уровня улицы — наверное, для того, чтобы стадион не получился очень высоким и не заслонял собой городской пейзаж. Когда я прохожу мимо ворот из кованого железа, отделяющих свободное пространство от игрового поля, мне видно, что, чтобы попасть в первую часть сектора с сидячими местами, нужно спуститься по ступенькам, а не подняться.
На трибунах — огромная масса людей, шум, гам. Все это вызывает у меня чувство бессилия. «Мы не сможем отыскать его здесь. Зрителей на стадионе слишком много, а нас слишком мало».
Возьми себя в руки, Эмми!
Я медленно иду к своему месту, как бы невзначай просматривая сектор. Затем я звоню Буксу.
— Привет, милый! — говорю я радостным голосом. — Стадион сегодня, конечно же, полон! Малыш, жаль, что тебя здесь нет. Но я очень рада, что ты увидишь все это по телевизору!
— Замечательно, Эмми, — слышу я голос Софи на другом конце линии. — Что там у вас?