Невидимое правительство США. ЦРУ и другие разведывательные службы в годы холодной войны

Томас Росс

С письмом Идигораса в Вашингтон вылетел Роберто Адехи. Он посетил президента Кеннеди в Белом доме и встретился также с Алленом Даллесом. Когда в конце февраля – начале марта обстановка стала накаляться, у ЦРУ и Комитета начальников штабов появились закулисные разногласия по поводу выбора места вторжения. Примерно через две недели после того, как Комитет начальников штабов пришел к выводу, что высадка в Тринидаде может иметь половину шансов на успех, ЦРУ предложило три других места высадки, решив отказаться от Тринидада – отчасти потому, что посадочная площадка там была слишком мала для приема самолетов В-26.

Начальники штабов

изучили все три варианта и выразили мнение, что лучшим из трех предложенных мест высадки является залив Кочинос, но что шансов на успех здесь будет меньше, чем в Тринидаде, расположенном восточнее. Тем не менее они считали, что вторжение надо проводить при всех обстоятельствах.

Комитет начальников штабов избрал залив Кочинос главным образом потому, что в этом районе к побережью вели лишь две дороги. Эти дороги проходили по болотистой местности. Войска Кастро вынуждены будут двигаться по этим дорогам, где подвергнутся ударам авиации сил вторжения. Комитет начальников штабов предупредил, что по этой же причине силам вторжения будет труднее вырваться с плацдарма в районе залива Кочинос, чем в районе Тринидада. Однако военные эксперты ЦРУ считали, что залив Кочинос как место для высадки нисколько не хуже, чем Тринидад, и даже лучше.

В то время как в Вашингтоне развивались эти события, в Гватемале у ЦРУ были неприятности с группой кубинцев, выступавших против Артиме и капитана Хосе Переса Сан Романа, которых ЦРУ назначило начальниками. ЦРУ жестко поступило с раскольниками.

На самолете их доставили на удаленную посадочную площадку в районе Сайаксче в провинции Петен, откуда тайком на лодках переправили, мягко выражаясь, в «лагерь перевоспитания» ЦРУ. На самом деле это была тюрьма ЦРУ. Недовольных кубинцев освободили только после окончания событий в заливе Кочинос.

ЦРУ с самого начала взяло в свои руки политическое и оперативное руководство эмигрантским движением, стремясь оказывать предпочтение его более консервативным элементам. Теперь на сцене появилась соперничающая группа.

В мае 1960 года министр общественных работ в правительстве Кастро Маноло Рай порвал с новым режимом и ушел в подполье. В ноябре он бежал в Соединенные Штаты. Рай и его последователи принадлежали к «народному революционному движению», которое было сильным конкурентом слева для созданного ЦРУ «революционного фронта».

Так как день, назначенный для вторжения, быстро приближался, необходимо было что-то делать для предотвращения политического раскола в рядах эмигрантов. Подстегиваемые ЦРУ «революционный фронт» и «народное революционное движение» сливались в новую организацию – «кубинский революционный совет».

Руководителем совета был избран доктор Хосе Миро Кардона, бывший гаванский адвокат, личность бесцветная, но умеющая держаться с достоинством. В первые полтора месяца режима Кастро он занимал пост премьер-министра. Потом подал в отставку, но в июле 1960 года Кастро назначил его послом в Соединенные Штаты. Кардона не принял это назначение и получил политическое убежище в посольстве Аргентины. Через три месяца он с охранным свидетельством прибыл в Соединенные Штаты.

Об образовании «кубинского революционного совета» было объявлено в Нью-Йорке 22 марта на пресс-конференции, организованной Лемом Джонсом. 3 апреля Государственный департамент опубликовал Белую книгу о Кубе. Этот документ должен был подготовить общественное мнение в Соединенных Штатах и за рубежом к тайно подготавливаемому

вторжению, до которого оставалось всего две недели.

За кулисами в Вашингтоне несколько человек выступили против вторжения. Сенатор от штата Арканзас Дж. Уильям Фулбрайт, любящий откровенность представитель Демократической партии, председатель сенатской комиссии по иностранным делам, 30 марта был приглашен президентом в Палм-Бич. На борту реактивного самолета президента Фулбрайт, до которого дошли слухи о планах вторжения, вручил Кеннеди меморандум.

Стоит привести несколько цитат из этого документа, поскольку в нем Фулбрайт проявил почти сверхъестественный дар ясновидения:

«Миллионы людей по-прежнему считают, что Соединенные Штаты инспирировали вторжение Кастильо-Армаса в Гватемалу в 1954 году; однако участие США в этом деле было гораздо лучше скрыто, чем сегодня в деле с кубинскими эмигрантами.

Более того, по мере усиления деятельности кубинских эмигрантов, направленной на свержение Кастро, все труднее будет скрыть участие США в этом деле…

Необходимо также подумать о характере и составе правительства, которое придет к власти после Кастро. „Фронт“ не имеет руководителей того типа, который необходим для создания сильного, энергичного либерального правительства.

Следует также иметь в виду, что вторжение эмигрантов на Кубу встретит мощное сопротивление, которое сами эмигранты, возможно, не смогут преодолеть. Тогда встанет вопрос: позволят ли Соединенные Штаты провалиться этому делу (в тщетном стремлении скрыть свою роль) или же они начнут усиливать помощь, чтобы обеспечить успех? А это, в конечном счете, будет связано с открытым использованием вооруженных сил США, и, если мы решимся на это, даже под бумажным прикрытием законности, мы сведем на нет тридцатилетний труд по искуплению ошибок, связанных с прежним нашим вмешательством. Нам придется также взять на себя ответственность за поддержание общественного порядка на Кубе, а при данных обстоятельствах это, несомненно, будет постоянным источником хлопот».

Фулбрайт также высказал мысль, что даже тайное содействие свержению Кастро является, по-видимому, нарушением договора Организации американских государств, а также законов о нейтралитете Соединенных Штатов.

4 апреля президент встретился в Государственном департаменте со своими высшими советниками. Он интересовался мнением каждого из них о плане вторжения. Из всех участников совещания один только Фулбрайт решительно высказался против этой операции.

С самого начала ЦРУ установило связь с Государственным департаментом, чтобы информировать о ходе разработки плана тесный круг лиц, посвященных в него. В конце 1960 года, когда государственным секретарем был еще Кристиан Гертер, он назначил бывшего посла в Гондурасе Уайтинга Уиллауэра своим специальным помощником по вопросам кубинской операции.

Для поддержания связи с Уиллауэром ЦРУ выделило Трэси Барнса, до этого находившегося на секретной работе в посольстве в Лондоне. После прихода к власти Кеннеди Уиллауэр вышел из игры, но Барнс продолжал поддерживать связь с Государственным департаментом. Он имел беседы главным образом с советником президента по латиноамериканским вопросам Адольфом Берлем и помощником государственного секретаря по межамериканским делам Томасом Манном.

Они, помимо Дина Раска, были в числе немногих чиновников Государственного департамента, знавших о готовящемся вторжении.