Невидимое зло
Шрифт:
Больше в Южную Африку Бентон никогда не возвращался. Интересно, зачем он сейчас понадобился Корнелиусу? Странно, что тот вдруг решил вылететь в Йоханнесбург. Не исключено, что он нашел новый источник финансирования, который поможет поддержать повышение цены за «Таймс». Корнелиус заявил Дауэру, что у него не было припрятано никакой заначки, но он мог и солгать. Бентон помнил о загадочном «Лагербонде», о котором ему рассказывала Марта накануне смерти. Чем бы это ни было, Бентон рассчитывал, что их позиции укрепятся. Он использовал все мыслимые и немыслимые аргументы, чтобы добиться одобрения Комиссии по подписке новых обязательств, данных им Корнелиусу. Но
По крайней мере Корнелиус хотел встретиться только с Бентоном. Никакого Дауэра. Никаких помощников. Если сделка состоится, то все дивиденды от нее достанутся только Бентону, и никому другому. Впервые за долгие годы ему удастся заработать достойный бонус.
А к этому в конце концов и сводились все его усилия.
Отель «Интерконтиненталь» занимал одну из башен, нависавших над огромным торговым комплексом, который являлся сердцем Сэндтона. В ресторане, сверкавшем золотом и зеркалами, в этот ранний час воскресного утра было тихо. Чтобы скоротать время, Кальдер и Корнелиус заказали апельсиновый сок и кофе.
Бентон вошел в зал, излучая спокойствие и уверенность. Как всегда, он выглядел безупречно: белоснежная рубашка без единой морщинки, мастерски завязанный узел галстука, элегантный и отлично сидящий на его высокой фигуре костюм, поблескивающие запонки. Увидев Корнелиуса, он заулыбался и протянул руку. Корнелиус тоже ответил улыбкой, и в этот момент Бентон заметил Кальдера.
На его лице отразилось изумление, но он тут же овладел собой.
— Алекс? Как всегда, очень рад. Ты появляешься на самых неожиданных завтраках.
— Бентон!
— Ладно, — сказал Бентон, усаживаясь. — Я даже не буду притворяться, что меня ничего не удивляет.
Корнелиус молчал. Улыбка сползла с его лица, и он выглядел серьезным. Даже слишком серьезным. Бентон перевел взгляд с Корнелиуса на Кальдера и обратно на Корнелиуса. И тут его осенило. Он знал, что Кальдер задавал вопросы о смерти Марты. И теперь у Корнелиуса были кое-какие ответы.
Он опустил плечи. Все молчали. Наконец Бентон выпрямился и встретился взглядом с Корнелиусом.
— Полагаю, что речь идет о том, что я скрывал в последние — сколько уже? — восемнадцать лет. Мне очень жаль, Корнелиус. Действительно жаль. Я поступил плохо, о чем сожалею и чего стыжусь. Это было бы плохо в любом случае, но, учитывая, что случилось с Мартой… — Бентон покачал головой. — Мне очень жаль.
— Ты подонок, Бентон, — ровным голосом произнес Корнелиус, и официант, подошедший за заказом, испуганно удалился.
— Думаю, я это заслужил, — согласился Бентон.
Корнелиус покачал головой:
— Мы оба хороши. Она подозревала, что у меня с Беатрис что-то было, так ведь?
Бентон кивнул.
— Дело в том, что я с ней не спал.
Бентон промолчал.
Корнелиус беспомощно оглядел зал, будто надеясь найти кого-то, кто мог бы все исправить и отпустить грехи за содеянное.
— Мне невыносима сама мысль, что она умерла, ненавидя меня.
— Она тебя любила, — тихо сказал Бентон. — Она всегда любила тебя. Поэтому так все воспринимала и не могла смириться. И в силу какой-то извращенной
Корнелиус сделал глубокий вдох.
— Ты был там, когда это случилось? Когда она умерла?
Бентон кивнул.
— Что произошло?
Бентон закрыл глаза. Он обязан все рассказать Корнелиусу. Почти двадцать лет он нес на себе груз вины за роман с Мартой. Возможно, сейчас настал момент хоть как-то искупить ее. И пусть Молман катится к черту!
— Мы были в Купугани и разместились в коттедже, стоявшем отдельно — в нескольких сотнях метров от основного лагеря. Нас поселили подальше от остальных туристов: в те дни белая женщина и черный мужчина могли вызвать проблемы даже в таком удаленном месте. Было раннее утро, и мы вставали. Я брился в ванной, а она лежала на кровати и писала дневник. Дверь в ванную была открыта. — Он открыл глаза. На лбу блестели капельки пота. Бентон взглянул на свои руки. — Раздался хлопок выстрела, потом звон разбитого оконного стекла. Марта закричала. Я обернулся и посмотрел. Послышался новый выстрел. — Бентон с трудом проглотил слюну. — Она перестала кричать. И замолчала. — Он сморгнул и посмотрел на Корнелиуса. — Она умерла на месте. Я бросился к ней и, услышав еще один выстрел, пригнулся. Кругом все было залито кровью. Дневник упал на пол и лежал у кровати. Я схватил его и ползком перебрался обратно в ванную. Потом захлопнул дверь, разбил окно, выбрался наружу и пустился бежать.
— Ты видел, кто стрелял? — спросил Кальдер.
— Нет, — ответил Бентон. — Я бросился по тропинке в сторону сарая, где хранился всякий инвентарь, и спрятался за листами кровельного железа. Я услышал, как мимо меня кто-то пробежал, а через несколько секунд вернулся обратно. Этот человек обыскал сарай, но посмотреть под листами железа не догадался. Я подождал минут десять, а потом осторожно добрался до основного лагеря. Больше я ее не видел — я имею в виду ее тело. Приехала полиция и арестовала меня. Они били меня, пытаясь вырвать признание. Потом появилась какая-то шишка, и по его приказу отпустили. Он сказал, что убьет меня, если я хоть кому-нибудь проболтаюсь, что был здесь. — Бентон снова посмотрел на Корнелиуса. — И он не шутил.
Корнелиус хмыкнул.
— Когда я вернулся в Нью-Йорк, ко мне приехала мать Марты, — продолжал Бентон. — Я хотел ей все рассказать, но был слишком напуган. Я боялся южноафриканской полиции, боялся тебя.
— Это я могу понять, — пробурчал Корнелиус.
— Но, вернувшись в Нью-Йорк, ты же оказался вне досягаемости южноафриканцев? — спросил Кальдер.
Бентон покачал головой.
— Полицейского звали полковник Молман. Я буду помнить его всю жизнь. Он был очень убедителен. Он заверил, что меня найдут в любом уголке мира, где бы я ни спрятался, и я поверил ему. А то, что Тодда чуть не убили, когда он начал задавать вопросы, это только подтверждает. Поэтому когда Алекс хотел узнать о письме Марты матери и дневнике, я, естественно, ничего рассказывать не собирался.
— Ты знаешь что-нибудь о «Лагербонде»? — спросил Кальдер. — И операции «Дроммедарис»?
— Немного, и вряд ли больше, чем ты, Корнелиус. Марта рассказала, что прочитала некоторые документы из портфеля, оставленного в машине двумя членами «Лагербонда», которые приехали на встречу с тобой в «Хондехук». Она переписала кое-что в дневник. Она считала, что «Лагербонд» собирается финансировать твою покупку «Гералд». Это совпадало с тем, что ты говорил «Блумфилд-Вайс» о возможности использовать другой источник финансирования.