Невидимые знаки
Шрифт:
— Может быть, нам нужно подняться выше. — Коннор прищурился, вглядываясь в яркое небо. — Должен быть сигнал. Мобильные спутники и сети повсюду.
Я позволил им обсудить все «за» и «против» того, насколько вероятно, что сигнал волшебным образом появится, пока я глубже погружусь в раскаянье. Я не помогал себе, валяясь здесь, но не мог перестать желать, чтобы я был лучшей версией себя, более приятным, более благодарным, прежде чем упасть на это богом забытое место.
Вспышка энергии швырнула меня в сидячее положение.
—
Я использовал всю силу для того, чтобы с помощью костыля встать с песка. Я едва добрался до края леса, прежде чем Эстель бросила свой телефон на пляж и побежала ко мне.
Взяв меня за локоть, она приказала.
— Сядь на место, пока не упал.
Я пожал плечами. Разве она не видит, что ее забота заставляет меня ненавидеть себя еще сильнее?
— Оставь меня в покое.
Она поморщилась, опустив руку.
— Тебе не обязательно это делать. Тебе нужно отдохнуть.
Я проигнорировал ее.
— О, не обязательно, да? Итак, ты счастлива спать под открытым небом? Или собираешься при помощи швейцарского армейского ножа построить чертов особняк? Снова решила меня унизить?
Она прищурилась.
— Я не унижаю тебя…
— Ты думаешь, что забота о нас дает тебе власть? — фыркнул я. — Что ж, перестань лицемерить и позволь мне помочь что-то изменить.
— Лицемерить? Каким образом я лицемерю?
Коннор подошел к Эстель, инстинктивно защищая женщину от кого-то, кто намного больше, чем она.
Я проигнорировал мальчишку.
— Тебе самой больно. Не думай, что я не заметил, как ты хваталась за свои ребра, вздрагивая при каждом чертовом движении. Ты ждешь, пока мы восстановимся и отдохнем, но что насчет тебя? — Оттолкнув ее, я указал на наш лагерь. — Сядь, заткнись и позволь мне что-нибудь сделать. Позволь мне помочь, а не относись ко мне, как к бесполезному инвалиду.
Противостояние длилось слишком долго. Блеск в ее глазах говорил о том, что она не сдалась.
Коннор был спасительным кругом.
Он потянул Эстель за локоть.
— Он прав. Благодаря тебе мое запястье не так болит, а рана Пиппы не стала хуже. Давай мы теперь позаботимся о тебе.
Эстель вдруг хлопнула себя по лбу.
— Черт, порез Пиппы. Я забыла. — Бросив на меня хмурый взгляд, она улыбнулась Коннору и бросилась к Пиппе. — Пип, теперь, когда твоя рана чиста, намажем немного мази и заклеим лейкопластырем, что мы нашли в аптечке?
Проклятая женщина не знала, как остановиться. Ее забота об окружающих только навредит ей в конечном итоге.
Это ее защитная реакция.
Моя — это быть полным придурком, чтобы люди оставили меня в покое для самобичевания. То, чего желала она, —полная противоположность.
Она была чистотой, в то время как я был полностью в грязи.
Ладно.
Она
Мой голос понизился до рычания.
— Коннор, хочешь помочь?
Коннор посмотрел на меня.
— Помочь с чем?
— Не знаю. Когда узнаю — скажу.
— Ты действительно думаешь, что мы сможем построить дом?
Нет.
— Да. — Я направился в сторону леса.
— Ты идешь?
Смеясь, он последовал за мной.
— Сломанное запястье и сломанная нога. Фиговые у нас шансы.
— Бывало и похуже.
— И как ты с этим справился?
Дерьмово. Даже хуже, чем дерьмово. Это испортило мою сраную жизнь.
— Абсолютно прекрасно, — я усмехнулся как ни в чем не бывало. — Мы — мужчины. Нет ничего невозможного.
Коннор закатил глаза.
— Ладно, мы попытаемся, но не говори, что я тебя не предупреждал.
Я ненавижу тебя. Небеса плакали от того, как я ненавижу тебя. Растения вяли о того, как я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя за твой уход. Ненавижу тебя смерть. Я ненавижу тебя.
Но это все ложь.
Я не испытываю к тебе ненависти. Я люблю тебя. Это правда. Солнце всходит от моей любви к тебе. Погода согревает нас теплом от того, как я люблю тебя. И цветок в горшке, который ты дала мне в то утро, когда умерла... он цветет каждое мгновение от моей любви к тебе.
Текст песни: «Ненависть», взятый из блокнота Э.Э.
…
Мы так и не сделали крышу над нашими головами.
На остров опустилась еще одна ночь, и мы съели наш предпоследний батончик мюсли и последние кусочки вяленой говядины. Используя маленький топор из кабины пилота, раскололи напополам два кокосовых ореха, которые нашли я и Коннор.
К сожалению, наша техника была провальной, и мы ударили слишком сильно, расплескав сладкую воду по всему песку.
Я отчитывала себя до того момента, пока мои глаза не защипали от слез ярости. Мы не смогли разделить сок, но, по крайней мере, могли разделить мякоть, выскабливая кокосовый орех с помощью швейцарского армейского ножа и претворяясь, что это десерт, который завершит наш скудный ужин
Никто не поднимал ужасную тему работающего телефона, у которого отсутствовал сигнал. Никто не мог перенести признание того, что последний гвоздь был вбит в нашу одинокую могилу.