Невидимый муж
Шрифт:
Пустота на моём запястье непривычна и неприятна.
Не хватает браслета. Но я всегда его снимаю, когда Бьёрну пора уходить. Чтобы боль от магии старых заклинаний не привязывала его ко мне незримой цепью.
Тихие шаги за окном.
И деревянный гребень, вырезанный руками Бьёрна, падает у меня из рук, гулко гатится по полу. Когда дочка вырывается у меня из рук и радостно вскрикивает, указывая рукою на дверь:
– Папа!
Скрип двери.
В дальний угол ставится меч в ножнах
Малышка заливисто смеётся и через весь дом стремительно несётся вперёд, быстро перебирая босыми ногами.
– Папа! Папа, папа, папа!!
А потом она встаёт на цыпочки и тянется ручонками куда-то вверх. Так безошибочно и точно, что…
Моё сердце бьётся всё быстрее и быстрее, сбиваясь с ритма… пока, мне кажется, не останавливается вовсе, как застывает время на мировых часах.
Детские пальчики касаются невидимого лица.
И оно проявляется из небытия.
Заросшее бородой, дикое, с совершенно сумасшедшими синими глазами. Такими же, как я помнила.
Счастливый смех Эйрин, когда отец прижимает к себе малышку, отрывает хрупкое тельце от пола и застывает с нею на руках.
А потом поднимет глаза и встречается взглядом со мной. Мои родные синие глаза. Их синева нисколько не выцвела за этит годы горечи и скорби. Сейчас в них застыло безмерное, невероятное, какое-то детское удивление. Так странно смотрящееся на лице косматого дикаря.
Мои губы шевелятся беззвучно, повторяя фразу, сказанную мудрым волшебником.
«Не родился ещё маг, который сможет тебя вылечить».
А вот теперь, кажется, родился.
Эпилог
Эпилог
С тех пор сильнейший лекарский дар Эйрин, равного которому, по утверждению Гордевида, никогда ещё не знал Таарн, только рос и крепчал. Она стала радостно лечить всех подряд, а заговорила сразу предложениями. Словно компенсируя долгое молчание, наша малышка превратилась в неисправимую щебетунью. Но самым любимым словом, которое она повторяла чаще всего, навсегда осталось «папа».
Отец заставил Бьёрна снова принять право наследия. Ему пришлось согласиться – Мэлвин угрожал, что иначе уйдёт из дома. Бьёрн согласился, но под условием – что брат остепенится, перестанет портить всех блондинок в Таарне и выберет себе наконец-то жену.
Мэлвин в ответ легкомысленно смеётся и говорит, что ещё не встретил такую идеальную, которая заставила бы его забыть о прелестях остальных таарнских девушек. Мы переглядываемся и строим планы, как бы наконец заманить в гости Фрейю. Хорошо, что Мэлвин пока о наших коварных замыслах не знает. Ещё лучше то, что и она не в курсе тоже – иначе давно бы уже отправилась в какой-нибудь поход на край света, ну или превратила бы нас в мороженое. Так что план не из лёгких, и я предчувствую, что для его реализации придётся в конце концов подключать Фенрира.
Послы,
Но даже по этим скупым рассказам посторонних, которые совершенно его не знают, я понимаю, что наш друг по-прежнему безумно одинок, пусть и скрывает это от всего мира.
Стену с Йотунхеймом асы сломали! Отныне заповедный источник снова стал святыней йотунов, и люди туда не ходят. Есть чудеса, которыми не должны владеть простые смертные, чтобы не нарушать баланс Вселенной.
В Долине постепенно налаживается новая жизнь. Как ни удивительно, почти никто оттуда так и не захотел переселиться в Таарн – людей всегда больше всего страшит неизвестность.
Мимир от имени йотунов тоже заключил договор о дружбе с Таарном. Долго, к сожалению, не смог пробыть с нами. Хотя навестил вскоре после рождения Эйри – и после много раз приходил ещё. Правда, жить предпочитал высоко в горах, целыми днями неспешно прогуливаясь там по заповедным ущельям вместе с дикими снежными барсами и прислушиваясь к неслышимой музыке Таарна.
Через торговцев Эгир пересылал ему запасы драгоценного йормалина, и несколько лет у него получалось прожить с нами, питаясь энергией священного минерала. Но в конце концов он признался, что на родину тянет невыносимо – и мне пришлось его отпустить. Больше всего слёз на провожании йотуна пролила Эйри.
После выздоровления магия полностью подчинилась Бьёрну. И хотя он долго не хотел даже слышать о том, чтобы использовать свой дар, со временем успокоился и доверился снова своей природе.
Но времена настали мирные, так что обращаться в Невидимку ему приходилось редко.
И честно сказать, я нисколько не жалела.
О том, что у меня теперь – видимый муж.
Лишь иногда, когда ночь опускается на дом наш мягким крылом и гасит огни, скрывает очертания и прячет тени, я просыпаюсь в слезах. Мне снится, что я снова его потеряла. Я тянусь в темноте, как слепая, и ищу… и нахожу. Горячие губы. Сильные руки. Обещание.
Что больше он никогда не уйдет от меня в жестокий и беспощадный плен невидимости.
Поскрипывает крыша – Клык нервно укладывается поудобнее, тревожится, бережёт наш сон. Он всегда чувствует, когда мне снятся эти кошмары.
– Это всё нервы. В прошлый раз так же было. Скоро пройдёт, - шепчет Бьёрн, и кладёт руку на мой округлившийся живот. Изнутри ему в ладонь бьёт крохотная пятка нашего сына. Эйри сказала, у неё будет братик, и я ей верю.
Я выдыхаю – прогоняю остатки тяжёлого, мутного сновидения. Прижимаюсь к груди своего мужчины и согласно киваю. Да. Обязательно пройдёт.