Невидимый
Шрифт:
— Когда? — спросил он и взглянул на Мадлен.
Она уже повернулась к нему спиной и болтала с кем-то другим.
— Сегодня, около девяти вечера, — просипел его информатор. — Я знаю только, что ее убили и что пролежала она там недолго. Ты сидишь? Лучше сядь. У нее тоже трусики во рту.
— Ты уверен?
— На сто процентов. Полиция уже говорит о серийном убийце.
— Тебе известно, как ее убили?
— Нет, но я склонен предположить, что это похоже на убийство той женщины из Фрёйеля.
— О'кей, спасибо тебе огромное! — сказал Юхан.
Для
Сидя на кухне, Эмма вливала в себя кефир. Именно вливала — лучшего слова не подобрать. Она подносила ложку к губам, автоматически открывала рот, выливала из ложки кефир, снова опускала ложку в тарелку. Крошечные брызги разлетались по круглому кухонному столу. Снова ко рту, снова в тарелку. Вверх-вниз. Снова и снова, механически, машинально. Она смотрела в тарелку невидящим взглядом. Дети спали. Улле пошел с друзьями выпить пива. Он устал от нее и ее равнодушия. Это он заявил ей еще сегодня утром. Вечер субботы, а у нее нет никакого желания включать телевизор.
За окном завывал западный ветер. Она не замечала, как сгибались тонкие березки.
Теперь она вообще мало что замечала. Всю неделю она бродила, замкнувшись в себе, словно наблюдая за всем со стороны. Брала детей на руки, обнимала и целовала, ничего при этом не ощущая. Видела их радостные мордашки, чувствовала прикосновения их рук. Готовила еду, убиралась, вытирала носы, застилала постели, раскладывала выстиранное белье, читала сказки и желала спокойной ночи. Но сама при этом как будто отсутствовала. Ее мысли были где-то еще.
Еще меньше внимания она уделяла Улле. Он пытался разговаривать с ней. Утешать. Обнимать. Но все, что он говорил, казалось бессмысленным и неуместным, не трогало душу. Однажды он даже попытался заняться с нею любовью. Она почувствовала себя оскорбленной и оттолкнула его. Все это так далеко — за много световых лет отсюда. Как она может сейчас думать о сексе?
Все ее мысли были заняты Хеленой. Она вспоминала, что они делали вместе. Любимые выражения Хелены. Как она откидывала со лба челку. Как она шумно прихлебывала кофе. Как они отдалились, с тех пор как Хелена уехала с острова, хотя и продолжали общаться. Теперь она мало что знала о Хелене. О чем та думала? Что чувствовала? Как на самом деле складывались ее отношения с Пером? Несмотря ни на что, она была по-прежнему убеждена в его невиновности.
Они с Улле даже поссорились из-за этого. Он считал, что отпечатки пальцев — вполне убедительные доказательства, особенно в свете той ссоры на вечеринке. «Мужик был совершенно невменяем», — фыркнул Улле и только взглянул с сочувствием, когда она попыталась убедить его, что Пер никогда не совершил бы ничего подобного.
Мало этого, она то и дело вспоминала того журналиста. Юхана.
Эмма сама не понимала, что случилось с ней тогда в кафе. Эти глаза. Такие опасные. Эти руки. Сухие и горячие. Он поцеловал ее. Поцелуй получился кратким, но этого оказалось достаточно, чтобы по телу побежали мурашки. Воспоминание о прошлом.
Такое с ней случалось когда-то. До знакомства с Улле у нее было
Улле был старым приятелем, они вращались в одной компании. Поначалу, когда он делал неуклюжие попытки куда-нибудь ее пригласить, она оставалась равнодушной. Однако они стали встречаться — она и не заметила, как прошел год. С ним она чувствовала себя комфортно, не нужно было напрягаться. Она могла оставаться самой собой.
Ей надоело быть влюбленной. Сидеть и ждать звонка или звонить самой с бьющимся сердцем. Встречи в уютных ресторанчиках, постель, страстные объятия. «А что он думает обо мне на самом деле? Может, я недотягиваю? Может, у меня бюст маловат?»
Затем следует продолжение с краткими мгновениями счастья, затем ожидания, разочарования и, наконец, полное безразличие, когда все утекает как вода в песок.
С Улле ей было весело. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Со временем она полюбила его и привязалась к нему. Они были счастливы вместе. Много лет подряд. Но в последнее время ее чувства остыли. Он уже не пробуждал в ней желания. Она смотрела на него скорее как на старого друга. Юхан разбудил в ней совсем другие чувства.
Эмма включила радио — кухню заполнил нежный голос Ареты Франклин. Очень хотелось курить, но не было сил выходить на крыльцо. Мысли ее снова вернулись к Юхану. Стокгольмский парень, который, возможно, никогда больше не появится на острове. Ну и слава богу. Вероятно, в тот день она была особенно чувствительная — усталость плюс нервное напряжение. Первый день в школе после убийства. И практически последний. Она появилась на работе на пару дней, чтобы завершить самые важные дела перед летними каникулами.
Теперь ей хотелось побыть одной. Восстановить душевное равновесие, разобраться в собственных мыслях. К счастью, дети сами попросились на пару недель в летний лагерь.
Ее охватила какая-то апатия. Обычно эти поздние вечерние часы доставляли ей удовольствие. Сейчас она бродила по дому как тень. Вся энергия испарилась. Стоило ей вынести мусор — и она уже чувствовала усталость.
Эмма подняла глаза и посмотрела на часы, висевшие на стене. Скоро одиннадцать. Надо забросить белье в машину, прежде чем ложиться спать. «Вставай, хватит лениться», — зло сказала она самой себе.
Схватив в охапку грязное белье, она наклонилась было к стиральной машине, чтобы засунуть его внутрь, но вдруг замерла на месте, словно остолбенев. По радио объявили, что на кладбище в Висбю найдена убитая женщина.
Воскресенье, 17 июня
Когда в воскресенье утром Юхан и Петер вылезли из такси перед «Странд-отелем» в Висбю, холодный ветер ударил им в лицо. С моря дул сильный бриз. По дороге из аэропорта им казалось, что и машину раскачивает ветром. Поеживаясь, они почти вбежали в холл. Похмелье после вчерашней вечеринки тоже не способствовало хорошему самочувствию.