Невинная для грешника
Шрифт:
– Ты очень наивна, веришь в добро. Людям свойственно пользоваться такими как ты.
Я впервые готова поругаться с мамой, и меня останавливает лишь то, что она сильно больна и скандал может не пережить. От нотаций тяжело на душе, и тон мамы, выражение лица – пугают. Будто бы мама знает больше, чем готова мне сказать, только от намёков и недомолвок ещё хуже. Уж лучше бы молчала.
Неприятное предчувствие покалывает под ребром, а на часах девять – самое время отправляться к Орловым в особняк.
Я слетаю вниз по ступенькам, мечтая
Но и отказаться не могу – мне действительно нужны деньги. Нам нужны деньги.
***
Из автобуса я буквально выпрыгиваю и минут пятнадцать иду по широкой дороге к въезду в посёлок. Там, на пункте охраны, меня ждёт временный пропуск, оставленный Орловой.
Нахожу будку, улыбаюсь незнакомому охраннику, показываю паспорт. Мои документы смотрят внимательно, сверяют с базой данных и наконец-то дверь отъезжает в сторону, впуская внутрь.
Вот была ведь уже здесь, а всё равно каждый раз восхищённо ахаю, когда вижу красоту, царящую по ту сторону высокого забора.
Аккуратно подстриженные газоны, мощёные дорожки, подъездные площадки, красивые дома, утопающие в цветах, увитые лозами дикого винограда, плетущимися розами, детские площадки и много-много зелени.
Как на картинке. Чувствую себя попаданкой в какой-то американский сериал.
Оборачиваюсь, энергично машу охраннику, он вяло кивает в ответ, а я иду вперёд. До дома Орловых почти двадцать минут медленным шагом, и мне не хочется торопиться – хочется наслаждаться окружающими видами, покоем, благоуханием, дышать полной грудью.
Но как не пытаюсь абстрагироваться, слова мамы никак не выходят из головы, и я глушу плохие мысли музыкой, которая прямиком из наушников попадает в мозг. Вот так, вот так славно. Привычно и безопасно.
Если бы не громкие тяжёлые басы, разрывающие барабанные перепонки, отдающиеся вибрацией в груди, я бы конечно же услышала рёв мотора за спиной. Но я иду по обочине, подпеваю, а когда порыв ветра чуть не сносит с ног и поднимает юбку, громко вскрикиваю и отпрыгиваю в сторону.
– Ты бы завязывала с музыкой своей, ничего ж не слышишь и пугаешься.
Марк.
В кожаной куртке, немного растрёпанный, он улыбается мне, держась обеими руками за ручки мотоцикла.
Я никогда раньше не видела настолько огромных железных монстров, таких чёрных, с лоснящимися боками – не мотоцикл, настоящий конь! Только что копытами не бьёт.
Я делаю шаг назад, хватаюсь пальцами за лямки рюкзака и жалею, что не надела защитный костюм, потому что моя юбка вдруг кажется слишком короткой, а голые загорелые ноги враз покрываются колкими мурашками.
Марк смотрит на меня, облизывая взглядом снизу вверх, усмехается, а светлая майка чуть задралась сбоку, обнажая мышцы живота. Внушительная пряжка ремня, начищенная до блеска, горит под солнечными лучами, и я вдруг понимаю, что слишком пристально рассматриваю
– Подкрадываться нехорошо! – заявляю и на всякий случай ещё чуть дальше отхожу. Голые ноги, несмотря на летнюю жару, мёрзнут под слишком пристальным взглядом Марка, и я переступаю с пятки на носок и обратно, разгоняю кровообращение.
– А я и не подкрадывался, – пожимает плечами и легко спрыгивает с мотоцикла. – Просто ехал домой. Ты к нам?
– У нас с вашей мамой уговор, – напоминаю в первую очередь самой себе, что не должна тратить время на глупую болтовню. – Я тороплюсь.
– И снова тебя ждёт мама, – усмехается, – но на этот раз моя.
– Вот так и получается, снова мама, – пожимаю плечами, а Марк смеётся. – Я пойду, извините.
Лихо так разворачиваюсь на пятках, семеню вдоль обочины, но Марк окликает меня:
– Эй, Дюймовочка, садись, прокачу! – он явно забавляется, а я отрицательно мотаю головой, не оборачиваясь.
Лишь шаг прибавляю.
– Меня Марта зовут! – выкрикиваю. – Мар-та.
До дома Орловых ещё минут пятнадцать и я проклинаю всех и вся, что снова вот так глупо попалась Марку. Да-да, я понимаю, что мне придётся работать рядом с ним, но раз вляпалась, нужно держать лицо и сохранять вежливый нейтралитет.
Потому что между нами не может быть ничего общего.
Снова за спиной раздаётся рокот мотора, но он не оглушает. Ласкает скорее. Я не рискую больше слушать музыку, и вообще это, похоже, плохая примета, потому просто иду, пытаясь выбросить всё из головы.
У меня есть цель, и я к ней двигаюсь.
Вдруг краем глаза замечаю тёмное пятно рядом. Оно медленно движется вровень со мной, и я понимаю, что это Марк на своём огромном мотоцикле, но изо всех сил делаю вид, что мне всё нипочём.
– Какая упёртая, а, – восхищается Марк, а я так крепко ухватилась за лямки рюкзака, что искусственная кожа вот-вот рассыплется в моих руках. – Мар-та, садись. Ну что попусту ноги бить?
Я решаю не связываться. Ну, его, отстанет. Если не реагировать, он же отстанет?
Припускаю вперёд, всё ещё пытаясь сохранить спокойствие и достоинство. Нет, бежать я не буду, просто буду быстро идти.
Внезапно мотоцикл резко сдаёт влево и преграждает мне дорогу. Марк въезжает огромными колёсами на аккуратный газон, мнёт траву, взбивает комьями землю, нарушая идеальную гармонию.
Нельзя же портить красоту! Но Марку похоже на прелестный газон плевать с высокой колокольни.
Я смотрю на него, нахмурившись. Подбираю слова, чтобы послать его как можно безопаснее, потому что это ведь Марк Орлов, хозяйский сын.
Марк не злой. Он… серьёзный, что ли. С него слетела вся дурашливость, и сейчас он кажется намного взрослее.
Спрыгивает на землю, идёт ко мне, и пусть вокруг открытое пространство, мне кажется, что никуда не деться.
– Марта, просто сядь на этот чёртов мотоцикл, – понизив голос, с тихим рычанием. – Я не трону тебя, обещаю.