Невинная для Лютого. Искупление
Шрифт:
Я еще никогда так не делал. Обычно брал женщин сразу, особенно после Милы мне сложно было вообще кому-то дарить свою нежность. Я таранил их и через несколько минут забывал. Каждую.
Но Лину мне хотелось изучать, запомнить, впитать. Вот родинка на правом плече. Крошечная, как звездочка. Вот шрам возле ребра, как веточка амброзии. Где же маленькая упала? Я не узнаю и не спрошу. Не смею я врастать в нее еще больше, еще глубже. Я уже не живу — существую. Как собака на цепи. Она давно моя хозяйка, только не осознает этого.
Провел
Легче отступить.
Только не сегодня. Широкими движениями погладил выступающие ребра, спустился ниже и настойчиво развел жене ноги. Не дожидаясь, что начнет зажиматься, приласкал языком упругий бугорок.
Ангелина выгнулась со стоном. Придержав ее, поймал новые волны дрожи и позволил себе пойти дальше. Плавно ввел в горячую глубину палец и, постукивая кончиком языка по клитору, поднял голову и столкнулся с горячим взглядом жены. Этот взгляд говорил «да», и я качнулся вверх, осторожно вытянул пальцы, облизал их, а потом поцеловал Ангелину, как всегда хотел. Жадно, глубоко, со всей присущей мне страстью. До жжения на языке, до сжатой пружины в паху. И когда Лина разошлась, а женское тело расслабилось, размякло и тонкие крепкие пальцы впились в мои волосы, я вклинился между ног и настойчиво вошел. На всю длину.
Лина сорвалась с пика сразу. Впилась ноготками в кожу моих плеч до крови, сжала меня внутри, запульсировала и сдавленно закричала мне в грудь.
— Малышка… Нужно было лишь сказать, что тебе этого хочется, — прошептал я, едва удерживаясь на руках. Боялся прижать ее животик, боялся навредить ребенку, боялся пошевелиться.
Когда девушка затихла и опала, я почти хладнокровно вышел из нее, себе удовольствие доставлять не собирался, и отнес жену в душ. Ласково вымыл от пота, долго растирал податливое тело мылом, а затем, закутав в полотенце, отнес Лину назад в кровать. Она уснула на руках и не услышала, как зазвонил мой телефон.
Я поднялся, проверил, чтобы жена была хорошо укрыта, поцеловал ее в лоб, скользнул по виску губами, втянул запах ее кожи, аромат ее наслаждения и, подхватив мобилку, вышел в коридор.
Поспать не получилось.
Глава 17
Ангел
Я проснулась с улыбкой. Ещё не открыла глаз, а настроение уже зашкаливало. То, что произошло вчера, перевернуло мир с ног на голову… или с головы на ноги. В общем, в очередной раз потрясло меня. Но на этот раз не выпотрошила до ноющей пустоты в сердце, а наполнило до краёв. Так, что хотелось поделиться счастьем.
Сколько ночей я провела в одной постели с мужем? Не помню. Да и что там помнить? Мы лежали рядом, словно чужие.
Лютого. Каким он был. Без чувства вины. Без боли. С яростной целью крушить врагов.
Это страшно.
Это ужасно возбуждает.
Да, я осознаю, что нарочно сделала ему больно. Да, я сделала всё, чтобы вытащить на поверхность монстра, раздразнить зверя… Но я не виновата.
Лютый виноват. Это он посмотрел на ту девочку — сестру Волкова — так, как раньше смотрел лишь на меня. Будто готов отдать за неё жизнь.
Это взбесило. Но это в прошлом. Лютый мой. Всецело и безоговорочно. Да, он рычит, кусает… Покоряет. Но как же приятно покориться тому, кто сдался тебе! Может, это и есть любовь?
Я осторожно повернулась, и улыбка сползла с моего лица. Лютого рядом не было. Сжав губы, я постаралась не огорчаться, но часто-часто заморгала. На ресницах повисли капельки. Я опять всё придумала.
Медленно поднялась и, сунув стопы в пушистые тапочки, потопала в ванную. В боку тянуло, между ног всё ныло и горело. Вчера я кончила, едва Лютый вошёл в меня. Да так, что в глазах потемнело. Я раньше лишь читала о таком. Это будто взрыв всех чувств, крушение мира и его возрождение.
Но больше всего поразило, как Лютый был нежен. Даже в нашу первую брачную ночь он не был таким. Тогда он был осторожен, да, но делал всё будто по приказу. Я скривилась: так оно и было. Мы трахнулись по указке Чеха.
А вчера была ночь любви.
Почему же тогда Лёша ушёл?
После душа я вышла из комнаты и, услышав голос отца, направилась в его кабинет. Папа разговаривал по телефону и, сделав мне знак заходить, прижал палец к губам. Я кивнула и, усевшись в одно из кресел, посмотрела в окно.
Поглаживая животик, думала о том, сколько за ночь выпало снега. Дворник, орудуя лопатой, разгрёб лишь дорожку от ворот к крыльцу, а работал, наверное, с самого рассвета.
По телу разливалось приятное тепло от одного воспоминания о томе, что было между мной и мужем, только на душе было неспокойно. Где же он сам?
И тут я замерла, услышав:
— Передай отцу, Григорий, что я сделаю всё возможное, чтобы уладить это недоразумение в кратчайшие сроки.
У меня спина похолодела: папа общается с Носовым? Дождалась, пока он положил трубку и спросила:
— Что за неприятность?
— Один из счетов заблокировали, — нехотя ответил отец и улыбнулся: — Как себя чувствуешь? Не хочешь позавтракать со мной?
— Не так сильно, как хочу узнать, что у тебя за дела с Носовым, — упрямо вернула я разговор в нужное мне русло. И прищурилась. — Я думала, после всего, что произошло, ты с ними не будешь работать.