Невинная обольстительница
Шрифт:
– Ты все равно останешься моей дочерью, Вивианна. Ты же знаешь. Я о тебе иначе и не думаю. Гринтри-Мэнор всегда будет твоим домом. Мне страшно подумать, что ты захочешь жить с Афродитой, и еще хуже, если ты будешь чувствовать себя обязанной остаться со мной.
Вивианна отрицательно покачала головой:
– Ты моя мама, и ничто не может этого изменить. Афродита была потеряна для меня много лет назад, и хотя я рада, что мы нашли друг друга, не думаю, что кто-либо из нас захочет менять что-нибудь. У меня своя жизнь, у нее своя. Но я хочу, чтобы вы встретились, мама. И еще мне хотелось бы узнать имя своего
– Конечно, я тебя понимаю, Вивианна. Я обязательно увижусь с ней.
Вивианна улыбнулась сквозь слезы.
– Спасибо, – прошептала она, и они обе поняли, что это благодарность не только за согласие поговорить с Афродитой. – Я... я думала, может, завтра, но я обещала помочь мисс Грете и мисс Сьюзен. Нам столько всего нужно сделать, чтобы переселить детей в Бетнал-Грин.
– Дорогая моя, я согласна ждать сколько нужно. Для тебя это, должно быть, оказалось настоящим потрясением – для меня, например, точно. Возможно, тебе понадобится время, чтобы свыкнуться с тем, что ты узнала.
Вивианна не знала, что ей сейчас нужно. Она нашла свою мать, но это не разрешило всех ее проблем. На какое-то мгновение она вспомнила об Оливере. В ее памяти всплыли его ленивая улыбка и чарующий взгляд синих глаз. Ее сердце болезненно сжалось, и боль прогнала все воспоминания.
Глава 18
На следующее утро Вивианна встретилась с сестрами Битти в бывшем доходном доме в Бетнал-Грин. Надо сказать, дом этот выглядел совсем не таким, каким его в последний раз видела мисс Грета. Три женщины с удивлением разглядывали свежевыкрашенные стены, оценивая недавно сделанный ремонт, превративший старое грязное здание в чистое, опрятное помещение, в котором еще приятно пахло опилками. Во дворе даже имелся небольшой саде цветочными клумбами.
Оливер предупредил ее, что сделал ремонт, но она пропустила мимо ушей его слова и не оценила по достоинству его старания. Ей с трудом верилось в то, что все это сделано исключительно ради блага детей. «А может, это ради тебя?» – насмешливо звучал в ее голове вопрос.
– Конечно же, нет, – пробормотала она и закусила губу. К счастью, сестры были поражены увиденным не менее, чем она, и не услышали, что она размышляет вслух.
– Что ж. – Впервые за последние несколько недель глаза мисс Сьюзен озарила радость. – Мне, конечно, не хотелось бы покидать Кендлвуд, но, думаю, детям здесь понравится.
Мисс Грета улыбнулась:
– Лорд Монтгомери действительно приложил немало стараний, чтобы порадовать нас. – Она хитро взглянула на Вивианну: – Или кого-то в особенности.
Вивианна состроила скептическую гримаску.
– Должно быть, мы разбудили в нем спавшую безмятежным сном совесть. Вот он и почувствовал себя обязанным сделать это место приемлемым для обитания.
– Пожалуй, уже можно начать перевозить вещи из Кендлвуда, – заметила практичная мисс Грета.
– Да, ты права, – улыбнулась мисс Сьюзен. – Дети останутся довольны.
Вернувшись к себе на Куинс-сквер, Вивианна обнаружила, что Афродита прислала к ней Добсона с известием о том, что ее отец обо всем уведомлен и хотел бы встретиться с ней. У нее возникло впечатление, будто
Ангус Фрейзер жил на Гросвенор-сквер. Его дом воистину производил впечатление. Все в нем говорило о величии, роскоши и богатстве его хозяина. Но Фрейзер не был джентльменом – этот человек сам нажил свое состояние. Афродита сказала Вивианне, что, живя в таком доме, он просто выставлял свое богатство напоказ для аристократии, которая насмехалась над ним всю его жизнь.
– Таким образом он утирает им нос, – с усмешкой объяснила Афродита. – Как это похоже на Фрейзера!
Внутри дом скорее напоминал музей – холодный, неприветливый, просторный и полный красивых вещей. И немного пыльный. Поднимаясь по широкой парадной лестнице в спальню отца, Вивианна заметила только двух слуг.
– Он живет один в доме? – спросила она Афродиту.
– Ему так нравится, – ответила Афродита, пожимая плечами.
Вивианне хотелось бы воспринимать все так же легко и непосредственно, как Афродита, но пустой дом и гулкое эхо не способствовали веселому расположению духа. Мысль о том, что через несколько минут она окажется лицом к лицу со своим отцом, пугала и одновременно окрыляла ее.
Несмотря ни на что, ее сердце предательски то и дело напоминало ей об Оливере, и Вивианне захотелось вновь почувствовать себя в его объятиях. Неожиданно ее охватил страх. Она машинально взяла Афродиту за руку. Та, словно почувствовав ее состояние, ласково улыбнулась, и Вивианна прониклась благодарностью за ее понимание.
– Я знаю, что обещала ничего не говорить о вас сестрам, – тихо произнесла она, – но я рассказала матери.. , то есть леди Гринтри. Извините, но она поняла, что что-то случилось, а я в последнее время и так слишком часто ей лгала. Как вы думаете, мне не следовало этого делать?
Афродита резко развернулась к ней, лицо ее побледнело. Но она тотчас закусила губу и отвернулась.
– Я... ничего, все в порядке. Может, оно и к лучшему, что ты так поступила, Вивианна. Да-да, думаю, ты поступила правильно. В любом случае, – произнесла с натянутой улыбкой Афродита, – что сделано, то сделано.
Они достигли двустворчатой двери, которая вела в спальню Фрейзера. Афродита остановилась.
– Я говорила тебе, что Фрейзер умирает, – сказала она. – У него нет законных наследников. Ты его единственный ребенок, Вивианна. Я не знаю, что он хочет сказать тебе: Фрейзер не раскрывает мне своих чувств и намерений. Он попросил поговорить с тобой наедине.
– Но...
– Не бойся. Это он только на вид такой грозный. Сама увидишь.
Вивианна толкнула одну створку двери. По дороге сюда Афродита немного рассказала ей о ее отце. Фрейзер обладал огромным состоянием, но не имел благородного происхождения. Основную часть его доходов составляла прибыль от пивоварен в Лондоне и других городах. Что касается характера Фрейзера, то он был прямолинеен и груб.
В детстве Вивианна представляла своего отца добрым и щедрым человеком. Таким, которого обожала бы маленькая девочка и которого уважала бы взрослая девушка. Даже несмотря на то что ей рассказала Афродита, Вивианна никак не могла избавиться от этого образа.