Невинная помощница для альфы
Шрифт:
Дэн активно кивает. А я только сейчас понимаю, насколько это серьезная угроза. В следующий раз с таким же успехом сюда может прийти подрывник. Кто-то определенно точит на меня огромный зуб.
— Разгони всех, вечеринка окончена, — отдаю приказ и направляюсь к двери. — И скоро выдвигаемся на стройку. Этот ушлепок нам все расскажет.
Покидаю кабинет. Теперь пора поговорить с черной омегой. Кое-кто очень плохо себя вел.
Трэй
Вхожу к себе в спальню и с размаху захлопываю дверь. Девчонка стоит у окна, обхватив себя руками, и вздрагивает
Медленно приближаюсь, встаю вплотную и кожей чувствую наэлектризованность в воздухе.
— Ты так и не определила дар? — спрашиваю вкрадчивым голосом.
С моим ростом я нависаю над ней мрачной громадой.
Омега смотрит снизу вверх, качает головой. В глазах плещется паника. Кожа становится почти прозрачной, на подбородке светится синяя венка. Вот же упертая дрянь! Засыпалась и все равно стоит на своем!
Гнев вспыхивает мгновенно, сносит крышу. Рука сама сжимается в кулак, впечатываю его в стекло прямо у уха девчонки.
— Не ври мне! — сверлю ее взглядом, не тая клокочущей внутри злобы. — Во всем этом здании только ты могла вложить мне в мысли образ того, что собирается сделать киллер!
В глазах девчонки скапливаются слезы. Сжимает губы с такой силой, что кожа белеет. Качает головой. Лучше сдохнуть, чем признаться в даре?
— Ты серьезно?! — голос рычит яростью.
Я и так на взводе, а тут еще эта пигалица вздумала упрямиться. Хватаю ее за локоть и бесцеремонно тащу к двери. Эта дрянь не заслужила проживания в хороших условиях — в удобной спальне с трехразовым вкусным питанием. В подвале найдется пара удобных коморок без мебели и удобств.
Стоит мне о них вспомнить, волчица взвизгивает и бормочет:
— Нет, только не в подвал! Пожалуйста…
Оборачиваюсь в недоумении, даже замедляю шаг. Ее глаза округляются, брови взмывают, образуя несколько горизонтальных заломов на лбу. Она зажимает рот ладонями. Хех, сама не ожила, что ляпнет это вслух.
Она. Читает. Мысли! Черт! Да это ж в корне меняет все дело!
Меняю курс и грубо швыряю омегу на кровать. От нее несет ужасом. В панике отползает и вжимается в спинку. Подтягивает ноги. Слезы уже проторили мокрые дорожки по щекам. Кажется, сейчас она последними словами клянет себя и свою жизнь. Хех! Самое время!
— Плохая, очень плохая девочка, — цежу рокотливо, обходя кровать. Начинаю расстегивать пуговицы на рубашке. — За это полагается наказание.
Нарочно представляю, как сейчас поставлю ее на четвереньки, сорву платье и как следует отдеру, чтобы впредь лгать неповадно было.
Омега меняется в лице. Ей жутко — густой, сочный аромат ужаса забирается в нос, и в штанах действительно начинает шевелиться спящее желание. Но я не опущусь до насилия над женщиной. Пофантазировать о том, чтобы трахнуть ее, я могу и без намерения сделать это здесь и сейчас.
Продолжаю представлять себе, как овладеваю ею.
Девчонка крупно
— Я буду драться! — почти кричит срывающимся голосом.
На мгновение замираю. Вот так сюрприз! От этой комичной картинки меня пробирает на смех. Пытаюсь не заржать в голос, но не получается. Таки прыскаю. Она до слез смешно выглядит. А в глазах плещется искренняя решимость оказать ожесточенное сопротивление. До чего же потешная собачонка!
Совладав с эмоциями, серьезно смотрю на нее, хмуря брови в подтверждение нисколько не игривого настроения.
— Ты на полном серьезе решила, что я тебя трахну? — придаю голосу язвительности и пренебрежительно морщу нос. — Ты Лючию видела? Вот волчица моего уровня.
Впитываю все оттенки чувств, которые отражаются на лице черного волчонка. Сначала облегчение, потом удивление, а потом обида. Такая чистая и детская, что внутри невольно улыбаюсь. До чего же эта омега наивная!
Снимаю белую сорочку, бросаю на пол и направляюсь к шкафу за черной. С такой проще выводятся пятна крови. Спокойно надеваю, застегиваюсь и принимаюсь закатывать рукава. Омега не сводит с меня глаз, провожая каждое движение.
— Думаю, ты уже поняла, что теперь будешь везде меня сопровождать, — говорю холодно, глядя на нее исподлобья. — Отработаешь долг в качестве моей помощницы.
Кажется, я слышу треск, с которым у нее внутри все обваливается. На несколько мгновений омега замирает с круглыми огромными глазами, будто даже не дышит. Отводит взгляд, коротко кивает, скорее себе, чем мне. Напряженно думает.
— А сколько? — вскидывает на меня взгляд, в котором поблескивает надежда. Хотя запах страха никуда не делся.
Хочет знать, как долго я ее продержу, но боится задать вопрос полностью, вдруг я пойму правильно и отвечу, как ей не понравится. Увиливает, выбирая путь недосказанности. Не-е, девочка, так не пойдет!
— Сколько что? — добиваю, заставляя спросить целиком.
— Сколько мне придется отрабатывать? — голос дрожит. — Когда долг будет уплачен?
Изображаю мыслительный процесс. Я уже не отпущу ее. Она слишком ценный инструмент, чтобы его лишиться. И что еще важнее, я точно не хочу, чтобы такое оружие использовали против меня. Нарочно представляю себе сцену, где я трогательно машу ей на прощание.
— Три месяца, — отвечаю деловым тоном. — Через три месяца свободна.
Она по привычке бросает взгляд на пустое левое запястье. Видимо, Найджел заставил ее снять часы. Бедняжка, даже дату не посмотреть, да?
Девчонка окидывает комнату полным досады взглядом, точно думает найти подсказку в интерьере, затем смотрит на меня.
— Три месяца, мистер Холт, — цедит сдержанно. — И не днем больше.
Ох ты ж! Какая прыткая. Не ты ль только что ревела и дрожала как осиновый лист? Ээх, короткая твоя девичья память. Но ничего, девочка, ты еще научишься уважению.