Невинно казненный
Шрифт:
Бут долго смотрел на бродягу и наконец спросил в недоумении:
— Неужели на самом деле это вы, мистер Пинкертон?
— Я самый и есть, — проговорил сыщик своим обыкновенным голосом и немного приподнял свой парик.
Только теперь судья вполне узнал сыщика.
— Призовите поскорее вашего секретаря, — сказал последний, — я дам показания по поводу совершенного убийства. Скажите, мистер Бут, когда может состояться суд?
— Я устрою, чтобы разбор дела был назначен не далее как через три дня. Правда, это
— Ну что ж, постараюсь за это время не потерять терпения. А теперь приступим к допросу.
Судья призвал секретаря и двух тюремных служителей. С арестанта был снят допрос, на котором Пинкертон показал, что совершил убийство из мести. Он придумал очень правдоподобное описание преступления, и протокол был составлен.
Затем его отвели обратно в тюрьму.
Еще в тот самый день, когда Нат Пинкертон в образе бродяги выдал сам себя полиции, в газете появились статьи по этому поводу.
Известия газет произвели огромную сенсацию; повсюду только и говорили об этом деле и высказывались сожаления об участи, постигшей невинно осужденного Давида Саломона.
На утро следующего дня арестант снова был вызван к судье Буту, и снова тюремные служители должны были выйти из комнаты.
Бут встал и торопливо проговорил:
— Пожалуйте сюда, мистер Пинкертон. Ваши ожидания сбылись. Истинный убийца уже дал знать о себе.
Он передал сыщику письмо, полученное им рано утром, в котором было сказано следующее:
«Судье Буту в Нью-Йорке.
Я узнал из газет, что в полицию явился некий Джекоб Гаррис и выдал себя за убийцу еврейки Сары Саломон. Человек этот лжет. Он либо с ума сошел, либо просто ищет смерти. Он убийства не совершал. Освободите его, он к этому делу совершенно не причастен. По почерку настоящего письма Вы увидите, что я уже раз писал Вам; тогда уже я сообщил Вам, что в убийстве виновен я и что Вы никогда меня не поймаете. Теперь повторяю то же самое. Джекоба Гарриса посадите в сумасшедший дом, ибо он, очевидно, помешан. С почтением N. N.».
— Что вы на это скажете? — спросил судья Бут.
— Так и вышло, как я ожидал, — ответил Пинкертон. — Я знал, что преступник не пожелает допустить казни второго невинного. Но из этого письма нельзя извлечь никаких данных, поэтому придется дожидаться дня суда, а там видно будет дальше.
— Что же делать? — спросил Бут. — Как мне поступить с этим письмом? Не могу же я совершенно оставить его без внимания.
— И не нужно. Дайте его отпечатать в газеты, а репортерам скажите, что вы считаете автора письма идиотом, который хочет ввести суд в заблуждение; Джекоб Гаррис дал вам будто бы столь неоспоримые доказательства своей вины, что в последней совершенно не приходится сомневаться.
Судья Бут обещал, что поступит согласно этому совету. Затем
В вечерних газетах появилась копия этого письма вместе с пояснением самого судьи.
Известие это вызвало самые разноречивые толки. Многие допускали возможность, что судьи могут в данном случае снова впасть в заблуждение.
Никто не подозревал, что все эти известия явились плодом тонко задуманного плана знаменитого сыщика Ната Пинкертона.
Глава V
Суд
Зал суда был переполнен. Многим пришлось уйти ни с чем, так как еще задолго до начала заседания все места в зале были заняты.
Наконец члены суда и присяжные заняли свои места.
Привели обвиняемого, который спокойно сел на свое место и стал разглядывать публику.
Нат Пинкертон был убежден, что увидит в публике того, кого он подозревал в совершении убийства. Но как он ни вглядывался в публику, он не видел того, кого ожидал увидеть.
В конце концов он обратил свое внимание на одного из сидевших в первом ряду. Человек этот был одет довольно хорошо, на нем был светлый клетчатый костюм; он носил длинную черную бороду.
Пинкертон как-то сразу умел отличать фальшивые бороды от настоящих и вскоре убедился, что замеченный им человек носил именно фальшивую бороду. А теперь он заметил также, что глаза у того человека были впалые, а скулы выдавались.
На суде председательствовал Бут.
Он обратился к подсудимому с вопросом:
— Ваше звание, имя и фамилия?
— Зовут меня Вильям Джекоб Гаррис, — ответил сыщик.
— Где вы родились?
— В Канзасе.
— Сколько вам лет?
— Сорок пять.
— Вы явились в полицию и сами себя обвинили в том, что убили еврейку Сару Саломон. Действительно ли вы совершили это преступление?
— Да, я указал сам на себя.
— Зачем вы это сделали? Мучились ли вы угрызениями совести?
— Нет. Я был только движим желанием предать в руки правосудия истинного убийцу.
— А известно ли вам, что вы этим самым произнесли над собою смертный приговор? Если вы полагаете, что вам удастся избежать электрического стула, то очень ошибаетесь.
— И все-таки я не буду казнен, — возразил подсудимый.
В публике поднялся глухой говор. Судьи и присяжные переглянулись.
— Нет, вы не уйдете от казни, — снова заговорил судья, — не забывайте, что из-за вас был казнен невинный.
— Не из-за меня, — спокойно ответил мнимый убийца.
— Что это значит? — раздалось в ответ.
— Не из-за меня была совершена эта казнь, — повторил сыщик, — а из-за того, который на самом деле совершил убийство Сары Саломон.
— Стало быть, вы теперь заявляете, что Сару Саломон убили не вы?