Невинное развлечение
Шрифт:
Он-то все понял и вдруг обнаружил, что чувствовал это с самого начала, с того момента, как узнал Оливию. Ту первую яркую вспышку влечения можно не считать. Он тогда еще не знал Оливию, она ему даже не нравилась.
Но теперь… все было иначе. Он хотел не просто ее красоту, или изгиб ее груди, или вкус ее кожи. Он хотел ее. Всю. Целиком и полностью. Хотел нечто, заставлявшее ее читать газеты вместо романов, и ту милую странность, побудившую ее открывать окно и читать
Он хотел ее ум, ее способность отбривать собеседника, и тот триумф на ее лице, когда ей удавалось найти ему в ответ особенно удачную фразу. Хотел этот загнанный и растерянный взгляд, появлявшийся, стоило ему взять над ней верх.
Он хотел огонь ее глаз, вкус ее губ и, да, он хотел ощутить ее под собой, вокруг себя, на себе… во всех возможных позах и каждым возможным способом.
Ему придется на ней жениться. Все очень просто.
— Гарри? — прошептала она, и он перевел взгляд на ее губы.
— Я собираюсь тебя поцеловать, — тихо произнес он, и ему даже в голову не пришло спросить у нее разрешения.
Он наклонился вперед и за секунду до того, как их губы соприкоснулись, почувствовал себя чистым листом. Вот оно — его рождение, его начало.
Он поцеловал ее, сперва до боли нежно, словно просто погладил губами. Но это прикосновение было ошеломляющим. Как вспышка. Он отклонился назад, совсем чуть-чуть, только чтобы увидеть выражение ее лица. Она смотрела на него изумленно и восторженно, васильковые глаза просто впитывали его.
А потом она прошептала его имя.
И от этого в нем будто что-то взорвалось. Он снова прижал ее к себе, на этот раз требовательно, почти яростно. Он впился в нее голодным поцелуем, отбросив всякую осторожность, он сам не заметил, как зарылся руками в ее волосы, как полетели в разные стороны шпильки — он мог думать только о том, как нестерпимо хочет увидеть ее с распущенными волосами.
С распущенными волосами, струящимися по коже. И больше ничего.
Его тело, уже напряженное от желания, совершенно окаменело, и в неожиданной вспышке здравого смысла он понял, что если немедленно не отпустит ее, то сорвет с нее одежду и возьмет прямо здесь и сейчас в ее собственной гостиной.
При открытых дверях.
О Господи.
Он опустил руки ей на плечи, не отталкивая ее, а скорее отталкиваясь от нее.
Какое-то мгновение они только и могли, что смотреть друг на друга. Волосы ее были в полном беспорядке, она выглядела очаровательно, восхитительно растрепанной. Она поднесла руку ко рту и изумленно тронула губы тремя пальцами.
— Вы меня поцеловали, — прошептала она.
Он кивнул.
Губы ее изогнулись в слабой улыбке.
— Думаю, я вам ответила.
Он снова кивнул.
— Да.
Ему казалось, что она сейчас скажет что-нибудь еще, но она только посмотрела на открытую дверь. И рука, все еще поднятая к лицу, метнулась к волосам.
— Вам, наверное, стоит привести их в порядок, — сказал он, и его губы дрогнули в ответной улыбке.
Оливия
— Вы еще будете здесь, когда я вернусь?
— А вы хотите, чтобы я подождал?
Она кивнула.
— Тогда я буду здесь, — ответил он, подумав при этом, что сказал бы то же самое, даже если бы ее ответ был отрицательным.
Она снова кивнула и поспешила к выходу. Но перед тем как выйти, повернулась и посмотрела на него.
— Я… — начала она, но потом просто мотнула головой.
— Что? — спросил он, не в силах справиться с теплой смешинкой в голосе.
Она беспомощно пожала плечами.
— Не знаю.
Он рассмеялся. И она рассмеялась ему в ответ. Слушая ее удаляющиеся шаги, он решил, что этот момент просто бесподобен.
С какой стороны не взгляни.
Через несколько минут (Гарри все еще сидел на диване) в комнату вошел дворецкий.
— Принц Алексей Гомаровский к леди Оливии! — провозгласил он. Запнулся, наклонился вперед и оглядел комнату. — Леди Оливия?
Гарри как раз хотел сказать, что она вернется через минуту, но принц уже вошел в комнату.
— Она меня примет, — заявил он дворецкому.
«Но целовать будет меня», — хотелось хмыкнуть Гарри. Что за восхитительное ощущение! Он победил! А принц проиграл. И хотя джентльмену не пристало рассказывать о своих поцелуях, Гарри был совершенно уверен, что когда Алексей покинет Ридланд-хаус, он будет точно знать, к кому Оливия благосклонна.
Гарри поднялся, чувствуя себя несколько неловко от того, с каким нетерпением этого ждет.
Впрочем, он никогда не говорил, что ему чужд дух соревнования.
— Вы, — произнес принц Алексей. И это прозвучало как обвинение.
Гарри вежливо улыбнулся.
— Я.
— Что вы здесь делаете?
— Пришел с визитом к леди Оливии. А вы что здесь делаете?
Принц в ответ только приподнял верхнюю губу.
— Владимир! — рявкнул он.
Влад-потрошитель (как про себя прозвал его Гарри) тяжело протопал в комнату, бросив на Гарри угрюмый взгляд и повернулся к хозяину, который спросил его (по-русски, конечно), что тот разузнал о сэре Гарри.
— Poka nitchevo.
Пока ничего.
За что Гарри был безмерно благодарен судьбе. Он не распространялся о своем знании русского, но и не скрывал его. Для того, чтобы узнать, что бабушка Гарри происходит от одного из старейших дворянских родов России вряд ли понадобится долгое расследование.
Конечно, это не будет непременно означать, что он выучил русский, но принц Алексей был бы полным идиотом, если бы этого не заподозрил. И хотя Алексей был грубияном и распутником, и, похоже, вообще не имел никаких положительных качеств, но идиотом он точно не был, несмотря на то, что как-то в сердцах Гарри обозвал его именно так.