Невинность в подарок

– Я не пугаю тебя, Марьяша, но ты должна понимать серьезность ситуации. Все счета арестованы. Вступив в наследство, ты получишь только долги и судебное разбирательство. Это в лучшем случае. А деньги нужны уже сейчас. Даже, я бы сказал, вчера.

Дядя Алик рассказывал мне об этом уже в сотый раз, но я все не могла поверить. Как будто мало мне смерти отца. Мало матери, которая каждый день на грани нервного срыва и в зависимости от антидепрессантов, мало младшей сестры, которая не желала понимать,

Почему-то все свалилось на меня. Тяжелое бремя отцовских ошибок я обязана была нести на себе как крест. Даже дядя Алик, старый друг нашей семьи и папин партнер, считал, что всех спасти должна именно я.

У меня нет плаща и я точно не суперженщина. Никогда не мечтала стать героем. Я хотела только работать с папой, стать ему верным помощником в работе. Он с детства готовил меня к этому. Я рано выбрала профессию, много училась, даже успела поучаствовать в папиных проектах. Не готовил меня отец лишь к собственной смерти и участи жертвенного ягненка. Надеюсь, что не готовил, потому что его лучший друг очень уверенно собирался продать меня подороже.

– Нужны наличные. Срочно. Только ты можешь помочь.

– Не могу, – ответила я сквозь слезы в сотый раз. – Я не могу, дядя Алик.

Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Он сел за стол отца, скрестил руки на груди и теперь заговорил со мной совсем другим тоном. Алик больше не уговаривал, он вбивал в мою голову факты, которые я обязана принять.

– Ты знаешь, каких людей разозлил твой отец? Ты понимаешь, что сердечный приступ – это сказочка про белого бычка? Ты хоть осознаешь, девочка, что рано или поздно за тобой придут? За всеми вами.

Мое горло сдавило, но я все же смогла прохрипеть:

– Кто?

– Назвать имена? Серьезно, Марьяна? Они вряд ли оставят тебя живой в таком случае. Им нужны деньги, немедленно. Это будет откуп, детка. Залог, что они не тронут твою мать и сестру. Если ты не отдашь свою невинность, они возьмут силой. Ты в любом случае отработаешь долги Генри.

– Но почему я? Как так вышло? – я почти плакала.

– Ты наследница. Ты знаешь все проекты Генри, даже мне он не доверял так, как тебе.

– Однако Вы знаете о его грязных долгах, а я – нет.

– Девочкам не место в большом бизнесе, – огрызнулся Альберт. – Твое дело – фасады рисовать и детские площадки проектировать.

– И лечь под незнакомца, как шлюхе.

– Всего раз, детка. Один раз. Шлюха – это профессия. Ты просто продашь свою невинность. Или она тебе очень дорога?

– Я с Вами это обсуждать не собираюсь! – вскипела я моментально.

– Да я и не собирался. Но ты уже свыкнись с мыслью, что грехи отца тебе придется смыть своей кровью.

– Это отвратительно.

Меня затошнило, и я отвернулась, обняла себя за плечи. С панорамного окна нового офиса отца открывался потрясающий вид на Петербург. Я так любила родной город, но сейчас с радостью бы вернулась в Роттердам, где училась, откуда вернулась из-за

– Это всего лишь один день, Марьяна. Один мужчина. Ты красивая, молоденькая, изящная. Разумеется, будет обговорено, что никаких извращений. И все случится в Москве. У меня там надежные люди.

Откуда Алик знал этих надежных людей, я старалась не думать. Он продолжал уговаривать.

– Ты приедешь и уедешь. Деньги получишь вперед. Тебя никто не обидит. В таких свиданиях все на высоком уровне, абсолютно анонимно. Люди, которые платят такие деньги, тоже не хотят быть узнанными. Вы будете в равных условиях.

– Не будем, – процедила я сквозь зубы. – Он будет меня трахать, поэтому моя позиция изначально проигрышная.

Алик мерзко захихикал.

– Ну, знаешь, малышка, иногда женщина может стоять на коленях с открытым ртом, но при этом управлять миром. Ты еще научишься манипулировать мужчинами. Я уверен, у тебя большое будущее.

– Будущее шлюхи? – снова не сдержалась я.

Алик выдохнул, раздражаясь.

– Да, тебя превратят в шлюху. Сестру твою – тоже. Мать в дурку сдадут. Ваш дом еще не ушел с молотка? Уйдет. Заодно меня на дно утянешь. Давай-давай, трясись над своей чистотой и порядочностью.

– Не верю Вам, – прошептала я, почти прижимаясь к стеклу.

– Не верь, – пожал плечами Алик. – Но, когда все это дерьмо случится, будет поздно. Мой телефон знаешь. Времени у нас мало.

Он встал из-за стола и вышел из кабинета.

Следующий день я потратила на разговоры с юристами, бухгалтерами, руководителями отделов. Никто не сказал мне ничего обнадеживающего. Из-за непогашенных долговых обязательств по строительно-монтажным работам все объекты были заморожены. Как ни пыталась, я не могла понять, куда отец направлял обналиченные средства. Начальник сметного намекнул мне, что большие вливания требовались в виде откатов. Где-то папа смог договориться, где-то нет. И был должен кому-то, чье имя мне не называли.

В конце дня мне сообщили, что нужно освободить дом через неделю. Словно мало мне других проблем. Счета пусты. Все карты заблокированы. Работала лишь одна, моя личная, которую я завела самостоятельно. Отец, как знал, часто переводил мне туда деньги. Сейчас я понимала, что он действительно знал. Или предвидел.

Но даже эти средства почти закончились. Мама и Кристина привыкли к шикарной жизни. Хотя я лично старалась контролировать расходы, выдавая им чисто символические суммы, дома все равно регулярно была еда из лучших ресторанов, новые шмотки из бутиков в долг и прочие абсолютное нелепые излишества, счета от психоаналитика и из аптеки. Я никак не могла донести до родных, что мы должны экономить.

Возвращаясь домой на метро, а потом на автобусе, я мысленно репетировала речь о необходимости переезда. Знала, что напорюсь на отрицание и слезы, что мать устроит сцену, а Кристина – истерику, но они меня удивили.