Невинность в расплату
Шрифт:
Безумно дорогие.
Династия Цин, из белого фарфора. Последняя, насколько я помню, была продана с аукциона за 84 тысячи долларов!
Да, я любовалась ими. Брала в руки. Но уж точно! Ни одной из них! Я не разбила!
И пусть я совершенно не умею убираться. Но неаккуратной или неуклюжей меня назвать уж точно нельзя! Да я даже дышать боялась рядом с этими вазами!
— Я ничего не разбивала.
Говорю уверенно. Глядя в глаза.
— Нечего прикрывать свою неуклюжесть! Ты! Ты убирала в этих
— Ты вообще понимаешь? Сколько вреда причинила? Да ты эти деньги будешь отрабатывать двадцать жизней! Не удивлюсь, если после такого хозяин продаст тебя с аукциона!
Шипит Ирма, нависая надо мной.
— Что? Не слышала о таких? Там девушек продают одному хозяину! А фактически, отдают на растерзание! Как кусок мяса! С которым можно делать все, что он захочет! Замучить до смерти! И даже это не покроет того вреда, который ты причинила!
Ежусь под ее злым взглядом. И все же не отступаю. Правду всегда надо говорить. Даже если на тебя давят.
— Я. Ничего. Не разбивала.
Чеканю отчетливо. Выделяя каждое слово.
Смотрю прямо в глаза. И вовсе не потому, что надеюсь на защиту Бадрида. Нет. На нее я давно уже не надеюсь. Но я должна отстоять свою правоту!
— О том, какие разводы после тебя остались, я даже говорить не хочу! — шипит Ирма. — Ты хоть что-то вообще умеешь? Или только ноги раздвигать? Хотя… Даже этого нормально не умеешь, раз уж хозяин тебя выгнал!
Это не больно. Это убийственно. Особенно, ее последние слова.
Мне нечего ответить.
Меня и правда выгнали. Я и правда ничего не умею. Даже раздвигать ноги, как говорит Ирма.
— Я. Не разбивала. Этих ваз.
Хочется орать.
Отчаянно. Безнадежно.
Но лишь снова чеканю слова. Как будто мне кто-то поверит. Как будто меня это спасет.
— Хозяина сейчас нет в доме, — шипит Ирма. — Не знаю, на что ты надеялась. Думала привлечь к себе внимание? Только зря. Он будет зол. Очень зол. И это все, чего ты добилась. Даже не сомневайся. Наказание будет суровым. Сто раз слезами умоешься и пожалеешь, что не сидела тихо, выполняя свою работу.
— Но я…
— Замолчи! Пока хозяина нет, в дом ни ногой. Только на ночь! И то не уверена, что тебя спать можно в дом пускать! Еще подумаю, может, в сарай тебя отправлю. А пока пойдешь к садовнику. С цветами-то хоть умеешь управляться?
— Умею, — на самом деле вот сейчас я еле сдерживаю улыбку.
Я безумно люблю цветы. Целыми днями напролет иногда в нашем саду проводила. Вместе с мамой. Так что это для меня не наказание. Скорее наоборот. Глоток свежего воздуха. В прямом и переносном смысле.
В этом доме я задыхаюсь. Пусть даже и нахожусь на той половине, где не бывает Бадрида.
И так я буду подальше от густого яда, что так и сочится из глаз всех остальных девушек.
—
Молча опускаю глаза в тарелку. Сжимаю вилку так, что, кажется, она сейчас погнется. Ничего. Скоро это закончится. В саду мне точно будет лучше!
Выдыхаю с облегчением, когда Ирма, шумно громыхая ногами, выходит из кухни.
— И правда. Нос задирать, это все что такие, в домах выросшие, и умеют.
— Ага. И в постель к мужчинам пролезать. Им же закон не писан! Все потом высоким родом и деньгами прикрывают.
— Ну да. А сама и правда даже ноги раздвинуть нормально не смогла! Никогда еще не видела, чтобы из хозяйской постели кого-то так рано вышвыривали. Даже любовница его, как там ее?
— Ну Ольга же.
— Ну да, — одна из девушек кривит высокомерную рожу.
— Ольга и то сколько из спальни как бы для гостей с хозяином не выползала? Месяц, наверное!
— А эта… Ни трахаться нормально не умеет, ни с вазами обращаться!
— Неудивительно, что хозяин отказался жениться на ее сестре! Та, видно, еще хуже этой оказалась.
— Неумелая шлюха! — прямо кухня вся сотрясается от ядовитого хохота. — Это же надо! Все равно, как служанка, что пришла наниматься, а ничего не может толком сделать!
— Хотя чего там уметь? Ноги раздвигать и подмахивать! И языком работать! Тьфу!
— Мало того, что со шлюхой спать в одной комнате приходится, и есть, аж кусок в горло не лезет! Так еще и нас всех за нее накажут! Лучше бы она в горло научилась то, что надо запихивать!
А я даже не оборачиваюсь к ним спиной.
Так и сижу, выпрямив подбородок.
И да. Я ем. Не швыряю гордо и оскорбленно в сердцах тарелку.
Силы мне понадобятся. А от яда… От яда не сбежишь. Проще посмотреть ему в лицо. И каждой, кто сейчас так колко старается ударить.
Никогда не думала, что в юных девушках так много зла. Столько цинизма.
Но, в сущности, это даже хорошо. Что он вот так из них полез.
Зато теперь точно буду знать, что доверять никому здесь нельзя. Кроме, разве что, Лоры. Но и ее щеки пылают. Она молчит, не поддерживает этот разговор. Но и со мной ни словом не обменялась. Ни даже взглядом ни разу не встретилась. Постоянно глаза отводит.
Стыдно ей за то, что со шлюхой разговаривала?
Сжимаю пальцы на ногах. До боли. Чтобы не разреветься.
Вот выйду сейчас на воздух. Смогу хотя бы вдохнуть полной грудью. А сейчас… Сейчас надо просто доесть. И не обращать внимания.
Может, они весь этот разговор специально завели?
Ждут-не дождуться, когда я не выдержу? Что-то отвечу, или… Или сделаю какую-нибудь глупость, за которую меня уж точно накажут.
Теперь становится ясно, что вазы не сами по себе разбились.