Невинность в жертву
Шрифт:
Рустам ловит меня за запястье, бережно его сжимает, рассматривая увечье.
— Что это, Мия?
Проклятье!
— Это… да я просто случайно порезалась. Вчера за столом, резала идейку и выронила нож.
— Ой да, моя сестрица та ещё растяпа. Вечно попадает в неприятности, — рядом слышится заливистый хохот сестры.
Эля быстро вмешивается в разговор. Хватает мужа за локоть, уводит к праздничному столу, перебивая наш контакт.
— Рустам, идем, я хочу попробовать десерты!
— Будь осторожна, — с ноткой льда в голосе шепчет
— Бо-же… — выпускаю облегченный вздох.
Тот самый момент, когда ты понимаешь, что тебя едва не столкнули с обрыва на острые скалы, но за секунду до падения успели схватить за капюшон.
— Что такое? — мать хватает меня за локоть, уводит в сторону.
— Ничего.
— Он что-то заподозрил?!
— Нет, слава богу, нет.
— Смотри мне, не испорть ничего, — зло грозит пальцем перед носом. — У нас все получилось, жизнь начинает налаживаться. Рустам уже оплатил часть долгов, так что ничего не испорть.
— Это радует.
— Ты была права. Иди отсюда! Спрячься в комнате и не выходи. Рустам постоянно на тебя смотрит, а он должен смотреть на свою невесту. Даже сейчас, видишь… Эля старается, хочет покормить его тортом с ложечки, а ты тут перед глазами маячишь, как бельмо. Айдаров оглядывается на тебя постоянно. Будет лучше, если ты уйдешь. Я скажу, что у тебя из-за жары началась мигрень.
Ресницы становятся влажными, горло невидимыми цепями сдавливает обида. Я не ожидала таких слов от матери. Она выставляет меня виноватой. И к тому же она не поблагодарила меня за свою жертву. И слова не сказала… Хотя бы крошечное спасибо за то, что прикрыла сестру.
Мать переводит взгляд обратно на молодых, её лицо расцветает.
— Элечка молодчина, делает все правильно. Уже и кокетничать с ним начала. Это я её научила! Она должна удовлетворить и соблазнить Айдарова, чтобы этот черствый кусок льда растаял и денежек нам больше отсыпал! — мама пискляво рассмеялась.
Я смотрю на Элю и Рустама, сейчас они стоят возле большого стола, заваленного разными деликатесами. Сестрица теперь мило кокетничает и кормит мужа с ложечки свадебным пирогом, в то время как кругом блестят вспышки фотокамер — они позируют для журналистов, создавая им популярный контент.
Мама нахваливает старания сестры, да не может никак нарадоваться. Лицо красное, но это явно не от жары, а от радости и он не сходящей с ее рта ни на минуту улыбки. Чисто смотрит на пару года и получает ментальный оргазм. От денег… Тех денег, которые уже поступили на счета семьи Власовых, за купленную невесту.
Хочется расплакаться.
Элла выглядит счастливой.
Неужели она поменяла своё мнение об Айдарове?
Еще бы, если о ней сейчас говорит вся страна, а её личико мелькает на главных страницах газет, журналов, на главных страницах новостных лент. Как можно при этом быть недовольной?
Вот даже сейчас, когда я стою, невольно вслушиваясь в разговоры случайных прохожих, через предложение звучит её имя:
— Эльвира
— Вот уж повезло девушке.
— Да, завидую белой завистью.
Шепчутся неподалёку какие-то молоденькие дамочки из приглашенных, бурно обсуждая роковое событие года. Я тоже начинаю осознавать, что, глядя на них, я также испытываю горькую зависть.
Делаю вывод, что Рустам Айдаров начал нравится моей сестре, когда она узнала его ближе и поняла, какой он могущественный, богатый, завидный господин, перед которым все в ноги кланяются. Не то, что этот Слава, неудачник из простых рабов. Таких матушка обычно называет отбросами общества.
Могу поспорить, что Эля как следует распробовала вкус новой, сказочной жизни и запала на своего фиктивного муженька, благодаря его известности. Её глаза искрятся от счастья, а улыбка не покидает губ ни на минуту. Поразительные изменения всего за одну ночь! Также могу поспорить, что Эля уже навсегда выкинула из головы Вячеслава.
Мне здесь делать больше нечего. Ресницы почему-то бесконтрольно намокают. Я разворачиваюсь и покидаю сад, направляясь в свою комнату.
Мне нужно забыть ночь с Рустамом. Нужно… Чтобы не болело. Чтобы я снова могла жить хотя бы так, как жила до этого — без убийственной тоски на кровоточащем сердце.
Надеюсь, что мы с мамой скоро покинем особняк Айдарова и вернемся домой. Они не будут маячить перед моими глазами и так я смогу быстрее забыть мужа сестры, к которому начала испытывать тайные, но очень сильные чувства.
Глава 10.
Спустя несколько дней.
— Просыпайся! — с меня грубо срывают одеяло.
Вздрогнув, я подскакиваю на кровати, испугавшись. Бросаю взгляд на настенные антикварные часы — время одиннадцать ночи.
Тру глаза кулачками, а потом вижу взвинченную мать, которая со скоростью урагана влетела в мою комнату.
Она выглядит бледной, растрёпанной, какой-то испуганной. Словно ей кошмар приснился.
— Что такое?
Мать хватает меня за руку, вздергивает на ноги с постели.
Очень грубо и больно сжимает запястье, пялясь на мой раненый палец.
— Сними этот дурацкий бинт. Порез тоналкой замажем. Ты снова отправишься в спальню к Айдарову! Немедленно.
У меня шок.
Это сон, правда?
Я не проснулась.
Я всё ещё сплю.
— Что? К-как?! Опять?
— Я в тайне отвезла Элю домой к Вениамину Аристарховичу. Дела серьезные. У неё воспаление… Эта бесстыжая потаскуха умудрилась подхватить какую-то дрянь от водителя!
— О боже, — ноги подкашиваются, я зажимаю рот ладонью. — Как она?
— Не очень. Вениамин Аристархович, наш семейный терапевт, назначил Эле лечение и запретили заниматься сексом. У нее выделения… И боли в животе. Но без секса нельзя! Иначе нас рассекретят. Будешь временно притворяться своей сестрой, пока она не поправится. Это останется тайной.