Невинные дела (Худ. Е. Капустин)
Шрифт:
— Пумферц, Пумферц! — презрительно перебил председатель. — Ему легко из столицы командовать. Попробовал бы он здесь посидеть, на нашем вулкане…
— А если мы немного накинем? — спросил директор и хитро прищурился.
— Например? — на лице председателя появилось оживление.
— Ну, вместо двадцати процентов дадим тридцать.
— Не выйдет… — на лицо набежала прежняя унылость. — Поверьте, господин Прукстер, рад бы душой. Но рабочие… Приходится считаться.
— Не скромничайте, господин
— Не всегда можно рисковать своим престижем. Да и к чему?
— Ну что ж, вам виднее. А жалко. Рабочие только потеряют от забастовки.
— Возможно, — печально согласился Фрейлингтон. — И все же…
— Да, у меня еще к вам дело. Вам известны мои взгляды на необходимость гармонического сотрудничества капитала и труда. У меня многие рабочие имеют акции, вы это знаете. Обидно, что они оказались так неблагодарны. Так вот. Теперь мы — акционеры "Корпорации Лучистой Энергии". Мне кажется справедливым просить вас принять небольшой пакет акций.
— По какому курсу? — Унылости на лице председателя как не бывало.
— Пустяки, стоит ли об этом говорить! — небрежно бросил Прукстер. — Как-нибудь сочтемся. Мы пойдем вам навстречу. Вот только бы с этой забастовкой… Неужели, в самом деле, нельзя убедить рабочих?
— Трудно, очень трудно, господин Прукстер… — Лицо вытянулось. — Если бы еще набавить…
— Ну нет, больше некуда! — недовольно сказал Прукстер. Он действительно считал свою уступчивость пределом щедрости, да и уступил только потому, что генерал Реминдол одолел телефонными звонками и требованиями уладить дело.
— Видите ли, важно дело поставить психологически правильно. — Председатель понизил голос и придвинулся к Прукстеру. — Скажем, мы с вами согласимся между собой на тридцать пять. Так, негласно. А официально вы предложите тридцать. Мы не соглашаемся, настаиваем: тридцать пять. Вы не уступаете. Мы грозим забастовкой. Вы вынуждены уступить… Психологический эффект: мы победили!..
— Да, понимаю… — Прукстер склонил свой седой ежик. — Так что же, можно сделать так: согласимся окончательно на тридцать, а для начала я предложу двадцать пять… Тот же эффект…
— Тридцать пять лучше бы…
— Вы, видимо, господин Фрейлингтон, не хотите соглашения…
— Ну хорошо, попробуем… — торопливо сказал Фрейлингтон. — Поручиться нельзя, но… Только вот что: заранее о надбавке не сообщайте. Надо подготовить, а уже на собрании…
— Как вам угодно…
Итак, разговор шел действительно настолько важный, что Прукстеру было не до Джона Джерарда. Конечно, Джерард не мог знать об этом разговоре. Он узнал о нем на следующий день, но в несколько другой редакции, когда был приглашен к председателю союза Фрейлингтону.
Господин Фрейлингтон прежде всего
Хотя Джерард так же привык к унылому выражению физиономии Фрейлингтона, как путники к неизменному пейзажу пустыни, все же, глядя на это лицо, нельзя было не посочувствовать огорчению этого достойного деятеля. "Благородный человек!" — невольно подумал Джон.
— Неужели мы должны выдать рабочих с головой коммунистам, как вы думаете, Джерард? — проникновенно глядя на Джона, спросил председатель.
— Оно-то нет, — согласился Джон, — да только и двадцать процентов нельзя…
— Еще бы, я понимаю… — подхватил Фрейлингтон. — Нет, на двадцать процентов мы не пойдем. Уж тогда действительно будем драться, как львы! — Председатель, очевидно, хотел придать своему лицу выражение львиного мужества, но лицо плохо поддавалось…
— Придется… — мрачно сказал Джон.
— Но, с другой стороны, Джерард, на пятьдесят рассчитывать нельзя. Я зондировал почву… Говорил с Прукстером. Он показал мне кое-какие документы… Действительно положение компании трудное…
— А субсидия? — спросил Джон, исподлобья взглянув на председателя. — На заводе все говорят, что Прукстер получил миллионы.
— Вы этому верите? — Фрейлингтон даже попытался усмехнуться. — Коммунистический трюк! Право, я не думал, что вы так легковерны.
— А что же тут неправдоподобного?
— Посудите сами: стал бы Прукстер рисковать, если бы не крайность… Как-никак забастовка и его ударит по карману… Зачем это ему, если бы он получил субсидию… Видно, вы верите этому Бейлу по-родственному.
— Да уж, родственник… На мою голову… — с искренней неприязнью сказал Джон. — Я его на порог не пускаю.
И хотя это было не совсем точно, Джон не почувствовал никакой неловкости: в сущности, таково было его постоянное желание, только как-то само собой выходило, что Том все-таки переступал порог дома Джерарда.
— Видите, зондаж мне кое-что дал, — продолжал между тем Фрейлингтон. — Я очень настаивал, говорил, что настроение у нас твердое, мы не уступим. По-моему, Прукстер почувствовал это и готов согласиться на двадцать пять.
— Да что вы? — радостно воскликнул Джон, но сейчас же сдержал себя: — Мало.
— Конечно, мало. Я очень рад, что мои мнения совпадают с мнениями массы. Мы должны добиваться большего. И вы должны помочь, Джерард…
— Чем я могу?
— Вы цеховой делегат. Ваш авторитет… Вы были у президента. Я обращусь и к другим благоразумным делегатам… Не к коммунистам, конечно…