Невинные дела (Худ. Е.А.Шукаев)
Шрифт:
Бернард Дакнайр не знал и не хотел знать истории ордена, и потому ему было ничего не известно о том, что основатели его хотели и в название ордена и в его ритуал перенести мистические черты когда-то знаменитых «вольных каменщиков»: орден также делился на ложи, во главе их стояли мастера, а во главе всего ордена — великий магистр. Поэтому Бернарда Дакнайра несколько удивил церемониал посвящения его в «братья»: белые балахоны с изображением человеческого черепа за тюремной решеткой (эмблема ордена), бессмысленно-таинственные восклицания и преподнесенная ему крупнокалиберная пуля, над которой он должен был поклясться, что он «примет ее в сердце», если изменит ордену.
Нет, Бернард
Таков был господин Бернард Дакнайр. Понятно, что такой человек с полуслова понял господина Прукстера.
— Можете не сомневаться, господин Прукстер, — твердо сказал он. — Все будет сделано.
В эти слова Дакнайр вложил больше содержания, чем мог даже представить себе Прукстер. Дакнайр почувствовал, что наступает тот момент, который достойно увенчает его замечательную биографию. Провинциальная Медиана становится знаменитостью — значит, пора сделать ее трамплином для прыжка в столицу. Как это произойдет, Дакнайр еще не знал, но знал одно: приходит время сделать настоящую карьеру, и, черт возьми, он, Бен Дакнайр, ее сделает!
Волнуемый этими возвышенными чувствами, Бернард Дакнайр отправился в контору, где после двухчасовых литературных мучений создал изумительный исторический документ — он знал, что вступает в тот период своей биографии, когда каждое его слово и движение будут историческими. Документ, перепечатанный машинисткой, был собственноручно приклеен им на ворота завода, рядом с объявлением Прукстера и телеграммой Пумферца. Сделав это, Дакнайр немного отступил, полюбовался своим творением и снова с удовольствием прочел:
«Великий главный мастер и высокопоставленный правитель щедрого и всеограждающего ордена «Тюремщиков вредных мыслей» объявляет всем забастовщикам, коммунистам и прочим сторонникам мира, что орден принял под свое покровительство и охрану завод. Великий мастер заявляет о своем намерении мобилизовать все силы своего ордена, чтобы уничтожить забастовщиков, коммунистов, радикалов, сторонников мира и прочие подрывные элементы, которые стремятся разрушить деловую жизнь страны, подорвать военную мощь государства, отменить религию, разорвать семейные узы и ликвидировать великанские институты.
Дрожите! Ваши минуты сочтены!
Главный мастер и высокопоставленный правитель ордена «Вольных тюремщиков» Бернард Дакнайр, доктор практической экономии».
10. Испорченные именины
— Как объясните вы бедствия, обрушивающиеся на человеческий род? Зачем бывает чума, голод, наводнения, землетрясения?
— Нужно же, чтобы время от времени бог напоминал нам о себе, — отвечал аббат… с небесной улыбкой!
Господин Прукстер считал, что деловой человек обязан сохранять присутствие духа в самых неблагоприятных обстоятельствах. И уж во всяком случае никому не давать повода заподозрить делового человека в том, что он испугался. А потому он и решил именины своей супруги, так несчастливо совпавшие с забастовкой, провести, ни в чем не отступая от традиций. Накануне он лично заехал в ювелирный магазин, где и был встречен любезными поклонами самого хозяина Бабинэ, нестарящегося француза с очень пышными и очень черными усами (он употреблял краску высшего качества).
— Мне бы
— Чувствуется художник! — сказал он восторженно, и хотя господин Прукстер не только никогда не подозревал в себе никаких художественных задатков, но почел бы для делового человека ребяческой забавой иметь их, похвала француза польстила ему.
— Мне бы еще что-нибудь… — сказал он. — Так, браслетик…
Ювелир разложил перед ним серию браслетов. Тут господин Прукстер проявил большую разборчивость: ничто ему не нравилось. Ювелир со свойственным ему тонким чутьем распознавать капризы покупателей вскоре с удивлением понял, что господина Прукстера не удовлетворяли не столько сами браслеты, сколько цены на них: одни браслеты были слишком дороги, другие — дешевы. Но так как цены сами по себе не могли иметь особенного значения для столь солидного предпринимателя, хозяин магазина вскоре догадался, что покупатель желает, чтобы обе приобретенные вещи были одной цены. Не стараясь разгадать причину этого (богатые люди имеют право на странности и капризы), француз поступил самым простым образом: накинул на один браслет ровно столько, что теперь он стоил ни дешевле, ни дороже купленного ожерелья, и Прукстер сейчас же согласился. Не забыв снова похвалить тонкий вкус, француз с поклонами проводил знатного покупателя к автомобилю.
«Очень галантный народ!» — невольно подумал Прукстер. Он вообще привык к почету и поклонам, но у француза все это получалось как-то удивительно грациозно, почти с балетным изяществом. Естественно, Прукстер не мог оценить догадливость француза, а между тем ювелир оказался прав: Прукстеру требовались подарки равноценные.
Господин Прукстер отлично понимал, что в день именин супруги не сделать также подарка и секретарше — значило бы допустить такую несправедливость, которую Сивиллочка ему не простила бы. Ну что же, чувство справедливости требовало, чтобы никому не было отдано предпочтение. Из самого щекотливого положения господин Прукстер находил принципиальный выход.
Именины Элеоноры Прукстер, пышнотелой супруги директора «Прожекторного общества», справлялись со сдержанной торжественностью. Бывало небольшое, но высшее общество города Медианы. Торжество по традиции обрывалось молитвой. И вот этот момент как раз и беспокоил господина Прукстера. Из года в год молитву читал настоятель храма святой Бернадетты, преподобный Фредерик, весьма уважаемый и популярный в городе пожилой священник. Но теперь он превратился в «белую ворону». Еще бы: он подписал коммунистическое воззвание против атомной бомбы и, призвав к тому же свою паству, доставил сторонникам мира не одну сотню подписей. Господин Прукстер вначале колебался: не пригласить ли на этот раз другого священника, демонстративно выразив этим свое неодобрение отцу Фредерику? Впрочем, вряд ли это подействовало бы: после того как священник выступил в поддержку воззвания, авторитет Фредерика среди прихожан даже поднялся. В таком городке, как Медиана, все быстро становится известно, и «демонстрация» хозяина против священника скорей, пожалуй, повредит хозяину, а это особенно неприятно во время забастовки. Придя к такому выводу, Прукстер решил ничего не менять: молитву будет читать Фредерик. А может быть, потом, за ужином, удастся деликатно объяснить священнику его заблуждения. Не надо закрывать для него возможности вернуться в приличное общество…