Невольная связь
Шрифт:
– Веселишься? – хмыкнул Глеб, убрал телефон во внутренний карман пиджака и обнял меня крепче.
– Вспомнила, как меня привезли сюда в багажнике, – прыснула я от смеха.
– Я тоже об этом вряд ли когда-нибудь забуду, – хохотнул Глеб. – Меня никогда не обливали из огнетушителя, кстати.
– Видишь, и здесь я у тебя первая! – показала я Глебу язык и торопливо выбралась из машины, как только водитель открыл для меня дверцу.
Обойдя автомобиль, я направилась к дверям, ведущим в дом. Оглянувшись, заметила, что Глеб о чем-то
Двери за нами закрылись с негромким щелчком. Экономка Лариса Валерьевна с широкой улыбкой встречала нас в холле.
– Добро пожаловать домой, Глеб Алексеевич! – искренне поприветствовала женщина.
– Спасибо, – кивнул Глеб, – если нет срочных дел, то вы свободны, Лариса Валерьевна.
Я смутилась под коротким взглядом Глеба. Какие уж дела? Нет ни у кого срочных дел. Мы с горничными, экономкой и поваром все дела переделали еще с вечера. и теперь в доме ни души, разве что охрана осталась за пределами особняка.
– До свидания, Глеб Алексеевич! – улыбалась женщина и подмигнула мне. – Сабина, я утром обязательно приеду.
– Можно и в обед, – подсказала я, а Глеб согласно кивнул.
– Лариса Валерьевна, а вы когда в отпуске были? Не хотите никуда съездить? Разумеется, за наш счет, – произнес вдруг Глеб, а женщина растерялась.
– Да я как-то и не думала..., – пожала плечами экономка.
– Поручу пробить эту тему. Свозите внуков в отпуск, – решительно заявил Глеб, а Лариса Валерьевна всплеснула руками.
Мы с Глебом смотрели, как экономка радостно торопится в крыло, где располагалась ее комната. А я улыбалась. До чего же чудесный у меня муж!
– Признайся, хозяин борделя это всего лишь маска? Да? А на самом деле, Глеб Алексеевич, вы волшебник? – посмеивалась я.
– Клубом теперь Мухтар командует, – изогнул бровь Глеб, обнимая меня за талию и притягивая к себе ближе. – У меня исключительно легальный и официальный бизнес. Почти.
– Понятно, – кивнула я.
Мы стояли в центре холла на первом этаже. Глеб обнимал меня, а я устроила подбородок на его груди и, запрокинув голову, смотрела в его глаза.
– Кстати, я тебе задолжал подарок, – спохватился Глеб, а я удивленно вскинула брови.
– В честь какого праздника? День рождения у меня не скоро.
– Два месяца с нашего знакомства. Так подойдет? – хмыкнул Глеб. – Хотя, я тебя помню мелкой девчонкой. Но влюбился я, когда фотку твою увидел.
Я счастливо вздохнула, осторожно потерлась подбородком о теплую ткань рубашки на груди Глеба, улыбнулась. Так тепло было от того, что Глеб абсолютно не стесняется говорить мне о своих чувствах. Даже на людях и при свидетелях.
– Заказал тебе безделушку, – продолжал говорить Глеб.
Перед моим носом появилась коробочка, гораздо больше той, в которой лежали наши с Глебом обручальные кольца. Их, кстати, привез
– Я ведь тебя и без этого всего люблю, – проворчала я, не торопясь открывать подарок.
– Мне приятно баловать тебя, – улыбнулся Глеб. – Открывай.
Я подняла крышку... и рассмеялась. Громко. В голос. До проступивших слез.
Глеб тоже посмеивался, обнимая меня за плечи.
– И что мне с этим делать?
– Носить, конечно же, – фыркнул Широков.
Я, все еще посмеиваясь, промокнула слезы носовым платком Глеба.
– Очень красиво, Глеб, = улыбалась я, глядя на настоящее произведение искусства. Массивный кулон на толстой цепочке лежал прямо в центре подложки. Наверное, носить такое на шее нельзя. Этот шедевр нужно показывать в музее. Но я понимала, что подарок Глеб больше ценится из-за ассоциаций, связанных с ним, нежели из-за камней, что сверкали на золотом огнетушителе.
– Это ты у меня нереально красивая, ведьма моя, – уже серьезнее пробормотал Глеб, а я застыла.
Подняв голову, посмотрела в темные глаза. Нет, должно быть, я была полной дурой, когда считала Глеба монстром и чудовищем. Когда не замечала, какой он у меня красивый. Когда хотела сбежать от него подальше. Когда ненавидела его и постоянно твердила об этом.
А теперь... Теперь я и помыслить не могла о том, что не увижу его, не обниму, не услышу от него простых, но важных для меня слов.
А еще я понимала, что мне нечего дать ему. Нечем ответить взамен. Я не могу дарить Глебу дорогих подарков. Я бедна, как церковная мышь. Спасибо папочке.
А мое сердце... Тоже не получится. Ведь Глеб уже владеет им.
– О чем задумалась, малышка? – нахмурился Глеб, словно чувствуя мои душевные метания.
– О том, что мне нечем ответить. Я бы хотела подарить тебе что-то невероятное. Но..., – честно произнесла я.
– Глупости, – пробормотал Глеб, обхватил мое лицо ладонями, а кончиками пальцев поглаживал мои щеки, уголки рта. – Ты мне себя подарила. Ничего дороже у меня нет. Ты – самое мое дорогое сокровище.
– Ты нереально романтичный, Глеб Алексеевич! – выдохнула я.
– А ты мне обещала дописать мой портрет!
– Я обещала? Какой портрет?
– Тот, который Архиповы выкупили.
– А напишу новый, – возразила я.
– А чем тот не угодил?
– Ты не понимаешь! – возразила я. – Когда я его начала, я еще... Ты не значил для меня столько, сколько значишь сейчас.
Глеб лишь покачал головой и потянул меня не в спальню, на второй этаж, а вниз, в подвал.
Я послушно шла за мужем. Старательно прятала тревожные мысли о том, что именно здесь и ранили Глеба. Вспомнилось вдруг, что вопрос с Анваровой мы решили вместе с Мухтаром, не говоря об этом Глебу. И теперь женщина, стрелявшая в моего мужа, сожалеет о своем поступке каждый день. И вряд ли когда-нибудь выберется из той клоаки, куда отправил ее Мухтар.