Невольница драконов. Семь дней на любовь

Полынь Кира Евгеневна

Никто не произносит его так, как они.

— Он решил, что между нами что-то личное. Ты же, надеюсь, так не думаешь?..

— С чего вдруг? — все так же хмуро спросил он. — Всех нас связывает «что-то личное», Ханнари. Или я неправ?

— Неправ, — набравшись смелости и решимости, прямо посмотрел дракону в глаза, отставляя от себя тарелку. — Нас связывает только договор, и не более.

Тайрос неожиданно расслабился, вальяжно уперся локтем в стол и повернулся ко мне почти всем телом.

— Вот скажи мне, почему ты

решила, что можешь мне врать? А, постой… Похоже, ты думаешь, что Киррас купился на твою ложь. В этом все дело, верно? Он что-то сказал, ты соврала, вы разругались, и теперь ты свято уверена, что вложила нужную мысль ему в голову?

Пронизывающий взгляд приковывал к полу, и у меня невольно отказали ноги от страха перед этой интонацией.

Мне впервые за все время стало по-настоящему страшно. Тайрос говорил так, словно я глупая овечка, которая забрела в лес, полный волков, и пытается доказать им, что они одного племени, при этом продолжая ароматно пахнуть ужином. За каждым словом звучала такая расплата, заготовленная именно для меня, что я поежилась, вжимая голову в плечи и неосознанно отклоняясь.

— Мне слишком много лет, Ханнари. Я вижу тебя насквозь. Ты привязываешься к нам и продолжаешь упорно врать себе, что сможешь это пережить. Думаешь, я не замечаю, как часто печаль сверкает в твоих глазах? Ты еще ничего не понимаешь, несмышленый огонек. Мы драконы. Мы не отпускаем то, что принадлежит нам.

— Я вам не принадлежу, — выдавила сквозь дрожащие губы и попыталась отползти, упираясь руками в пол за спиной.

— Несмышленая, — повторил он, и серые глаза заполнил огонь, языками пламени переливаясь под зеркалом радужки. — А теперь будь умницей и повтори, что ты наговорила Киррасу.

Мужская рука хлопнула по полу у моей ноги, и я тихо вскрикнула, усилием потянув себя наверх. Тайрос ловко перехватил мою попытку побега и оказался сверху, грозно нависая над моей головой и сверля своим пронизывающим до костей взглядом.

— Говори, Ханнари. Или я вытащу это из тебя силой.

— Убьешь?

— Нет, трахну. И тогда ты точно во мне разочаруешься и будешь действительно считать тем, кем так стараешься. Этого хочешь?

Пол у головы жалобно захрустел, из-под огромных когтей вырвались короткие искры. Тайрос сатанел на глазах, наполняя меня ужасом до самой макушки.

— Не лги мне, Ханнари. Я хочу знать правду, какой бы она ни была.

— Не скажу.

— Говори, — потребовал он, и его красивое в суровости лицо начало приобретать животные черты.

Цепкий взгляд, короткие движения. Хищник на охоте.

— Нет. Хочешь меня трахнуть — давай. Ничего не скажу, ящерица-переросток!..

— Скажешь, — прорычал он и неожиданно… защекотал меня!

— Нет! Нет! Пусти!

— Говори правду, врунишка! Что ты сказала Киррасу?

— Отпусти! А-ха-ха! Перестань, пожалуйста!

— Что ты сказала? — упрямился он, и я сдалась, не в силах

больше терпеть эту муку.

— Он хотел, чтобы я осталась с ним! Я отказала!

— И только? — Тайрос остановился, все еще продолжая надо мной нависать, а я пыталась отдышаться, приводя в порядок дрожащие легкие.

— Не только. Но это уже между мной и им. Тебя касается лишь частично.

— Сознавайся, упрямая негодница.

— Тайрос, прошу тебя, не заставляй меня все усугублять еще больше. Нам еще три дня жить под одной крышей.

Дракон хмыкнул и опустился на локти, придавливая меня всем телом к полу. Его лицо трещало по швам от улыбки, а к глазам вернулось нормальное холодное выражение, к которому я привыкла.

— Ты бросила в него условиями договора, я прав? — прошептал мне почти что в губы, вновь возвращая между нами опасное расстояние. — Грубо бросила. Припечатала его сухими фактами к стене.

— Вроде того, — фыркнула я. — Тебя это тоже касается.

— Я не верю тебе, Ханнари, даже не пытайся. Я знаю, чувствую, что ты неравнодушна.

— Это ничего не изменит. Я никого из вас не выберу.

Дракон принюхался к воздуху у моего лица и удивленно приподнял бровь, почувствовав правду.

— Почему?

— Я не буду выбирать, Тайрос. Я сказала вам об этом еще в первый день. Ничего не изменилось. И слезь с меня, мне тяжело, огромный ты бугай!

— Поплатишься, сладкая, — нехорошо улыбнувшись, прошептал он, и тут же прижался поцелуем к губам.

Глава 26

— Ну, Тайрос! Я не хочу! — протянула я, пытаясь сбросить с себя могучее тело. — Великий Огонь! Какой же ты тяжелый!

Дракон наконец-то оторвался от меня. Слегка приподнялся, подумал несколько мгновений и начал подниматься.

Заранее облегченно выдохнув, я вскрикнула, когда меня резко подняли в воздух и забросили на кровать.

— Я точно знаю, что тебе сейчас нужно, — шумно дыша, мужчина поправил замявшийся сюртук. — Посиди здесь.

— Ты куда? — проводив его взглядом, я любопытно вытянула голову, удивленно приподнимая брови.

Не дав мне ответа, Тайрос исчез за проемом, ведущим в кухню, и вернулся оттуда через пару минут, держа в руках пузатую чашечку с чем-то горячим.

— Вот, пей.

— Что это?

— Горячий шоколад, Ханнари, — улыбнулся он. — Ничего страшного и противозаконного. Я просто хочу, чтобы ты немного успокоилась и объяснила мне причины своего отказа.

— Вот еще, — фыркнула я, но кружку взяла. Обиженно подула на парящую поверхность напитка, чувствуя ее сладкий аромат. — И не подумаю.

— А надо бы. Хоть иногда, ради разнообразия, — продолжал подначивать он, усаживаясь на пол и лениво упирая локти в край кровати, словно придавал мне уверенности, оставаясь на дистанции. — Я хочу понимать, с чем связано столь упрямое решение.