Невольница его величества
Шрифт:
Староста сглотнула и сделала шаг назад. Обе её подружки и вовсе отскочили, будто находиться рядом со мной было опасно или противно.
– Рабыня! – выкрикнула темноволосая пухленькая девушка, показывая на меня пальцем. – Я же говорила! Это рабский ошейник!
И началось! Одногруппники повскакивали с мест, обступили меня, как какую-то опасную диковинку, но пока молчали. Все смотрели на ошейник, кто-то даже рискнул ткнуть в меня пальцем, но тут же получил отповедь от своего товарища:
– Законы забыл?! Нельзя трогать чужое имущество!
И эта фраза стала
– Кто позволил рабыне учиться в академии?! – кричали одни.
– Что она вообще здесь забыла? – возмущались вторые.
– Она опасна для общества! – заявляли третьи.
И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не вошедший преподаватель, которым, к моему счастью, оказался профессор Вислоу. Он быстро разогнал по местам столпившихся вокруг меня студентов и сам сообщил им, что приказ о моём обучении подписан лично принцем Гервином. А все, кто не согласен, или у кого есть претензии, могут смело обращаться прямо к его высочеству.
Дураков не нашлось. Будущие целители притихли и сделали вид, что сосредоточены исключительно на лекции, но всё время занятия я чувствовала на себе чужие пристальные взгляды.
Следующим в расписании стоял семинар всё у того же Кастела Вислоу, во время перерыва он остался в аудитории, так что никто из одногруппников не рискнул ко мне подойти. Но когда после окончания занятия профессор ушёл… я вдруг осознала, что должна срочно бежать. Очень спешила собрать тетради, учебники, но всё равно не успела.
В этот раз меня обступили шестеро студентов: трое парней и три девчонки. Они смотрели насупленно, злобно; первым заговорил высокий шатен.
– Подумать только, с нами учится рабыня, – сказал он, скрестив руки на груди.
– Это не просто рабыня, Шоун, это же сама Эбелин Лиссер. Красотка, самая одарённая девушка в академии, целитель с таким даром, каких не видывал свет… – начал картинно распинаться полноватый блондин. А потом усмехнулся и добавил: – Была. А теперь перед нами просто рабыня, которой, непонятно за какие заслуги, разрешили учиться в академии.
– А я её помню! – воскликнула черноволосая невысокая девушка с короткой стрижкой. – Точно! Ты сказал, Дайр, и я вспомнила. Её же называли «Лучезарная Эби». Задавака и выпендрёжница. Ха, правильно тебя Стихии покарали.
Выйдя из ступора, я продолжила собирать вещи в сумку, а потом просто шагнула вперёд, надеясь, что они не посмеют меня останавливать. Все шестеро дружно отшатнулись, видимо, побоялись, что я могу до кого-то из них дотронуться. Зато мне удалось, наконец, убраться из аудитории.
Быстро шагая по коридору, я то и дело слышала за спиной: «рабыня», «преступница», «чужая подстилка», «так ей и надо». А может, мне это просто слышалось в шелесте чужих голосов? Но в столовую я всё равно идти не рискнула. Сыта по горло чужим презрением, боюсь, просто не смогу ничего съесть.
На улице на меня никто не обращал внимания, я опустила голову ниже, вцепилась в сумку и шла так быстро, как только могла. Видимо, поэтому и столкнулась с кем-то.
Конечно, я буркнула извинение,
Когда появилась Сиа, я, к собственному удивлению, вздохнула с облегчением. Пусть приказывает, пусть демонстрирует всем моё место, это хотя бы понятно. А её запрету говорить с другими студентами я даже обрадовалась. Она ведь ещё и добавила, что это приказ, а значит, теперь я просто не смогу никому ничего сказать. Вот и отлично, не придётся придумывать ответы на вопросы, которые рано или поздно обязательно будут заданы. Все же знают, что рабами становятся за преступления, и многие захотят выяснить, как именно я получила свой ошейник.
Но теперь всё. Никаких незнакомцев, никаких ответов, никакого общения. Только учёба.
Надеюсь, скоро на меня просто перестанут обращать внимание. Осталось как-то дожить до этого момента и не сойти с ума.
Глава 5. Выходные, бойкот и назойливый вергонец
Первая неделя в академии прошла для меня, как в тумане. Я ходила на лекции, выполняла задания за себя и за Сиалию, посещала столовую, но…
На занятиях я всегда садилась на задние ряды, подальше от остальных. В столовой выбирала самые дальние столики и всячески старалась оставаться незаметной. Меня всё ещё пытались цеплять, говорили гадости, ни капли не стесняясь, при мне же обсуждали мою рабскую персону. А я делала вид, что ничего не слышу. Всё равно никак не могла ответить, ведь Сиа приказала не разговаривать со студентами.
Те, кого я когда-то считала друзьями и подругами, сами старались держаться от меня подальше. Динара Кимтер, с которой я два года жила в одной комнате, при встрече просто отвела взгляд и сделала вид, будто никогда меня не знала. Ребята из моей старой группы иногда поглядывали с интересом, но подходить не спешили. Некоторые преподаватели старательно игнорировали моё присутствие на лекциях, но постепенно смирились и они.
К счастью, тему появления рабыни в академии довольно быстро заменили другие, более интересные события. К примеру, с нами теперь училась новоявленная супруга кронпринца Гервина – та самая принцесса Кэтрин, благодаря которой мне и позволили здесь остаться. Официально она числилась в нашей группе, но на лекции приходила за эту неделю всего несколько раз.
Однажды она села рядом со мной, попыталась заговорить, задавала вопросы, а я просто молчала. Пришлось даже написать на вырванном из тетради листе, что хозяйка приказом запретила мне общаться со студентами. Когда эрни Кэтрин прочитала это, на её симпатичном лице отразился настоящий гнев. Но мы обе понимали, что в данном случае помочь она ничем не может, да и так уже немало помогла.
После того случая её высочество больше со мной не заговаривала, но при встрече всегда здоровалась, а я отвечала ей улыбкой и кивком. Можно сказать, что именно она стала для меня главным светлым лучиком в этой академии.