неВойна
Шрифт:
Утром Сергей увидел деда. Тот лежал в светлой палате, на чистых простынях и смотрел в потолок. Сергей взял его за руку. Рука была непривычно тяжелая, в следах от уколов. Он приподнял подушку, чтобы дед мог лучше видеть его, но его зрачки вдруг закатились, обнажив белки глаз. Испугавшись, Сергей опустил подушку. Зрачки медленно вернулись на место.
– Сережа, – услышал он голос Светы. – Ты что, нельзя его сейчас тормошить! Ему подниматься нельзя. Я сейчас с врачом говорила, он сказал: день-два – полный покой.
Она поглядела на деда.
– Он встанет, вот увидишь. Он у тебя сильный.
Она
– Сережа, давай я сегодня ночью подежурю? А ты отдохнешь.
– Нет уж, давай дежурить вместе. Вдвоем веселее. Отдохнуть еще успею: вон сколько времени впереди – десять дней.
Он подошел к деду. Его глаза все так же смотрели в потолок, только на щеке теперь блестел влажный след, терявшийся в подушке.
– Дедушка! – он схватил его руку. – Все будет хорошо. Я тебе много хочу рассказать, поправляйся скорее. Я сейчас в военкомат, а вечером мы к тебе придем.
Дед прикрыл глаза.
Сергей со Светой вернулись после ужина. Медсестры пили чай в ординаторской, больные в холле смотрели телевизор.
Света вытащила пакет персикового сока, вставила трубочку. Дед сделал пару глотков. Губы его шевельнулись, он силился что-то сказать.
– Лежи, лежи, – забеспокоился Сергей. – Давай лучше я тебе расскажу про свои дела.
– Укольчики! – в палату вплыла полная медсестра с металлическим столиком на колесиках. Так, Шутов, вам внутривенно.
Сергей уступил медсестре место. Света тоже встала, достала пакет.
– Пойду помою яблоки. Пусть все угощаются. Где тут тарелку взять? – спросила она медсестру.
– Тарелки с ужина все забрали. На тумбочку клади, она чистая.
Света вышла в коридор, но быстро вернулась.
– Сережа, там по телевизору какое-то важное сообщение. Выступает президент.
В холле уже собралась толпа, из-за спин больных выглядывали медсестры. На экране был Ельцин.
«Единственным способом преодоления паралича государственной власти в Российской Федерации является ее коренное обновление на основе принципов народовластия и конституционности. Действующая Конституция не позволяет это сделать».
В холле стояла тишина.
«…я утвердил своим указом изменения и дополнения в действующую Конституцию Российской Федерации.
В соответствии с указом президента, который уже подписан, с сегодняшнего дня прерывается осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функции Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Заседания Съезда более не созываются. Полномочия народных депутатов Российской Федерации прекращаются».
Сергей опешил. В училище за ответ на этот вопрос он получил пятерку: «Съезд народных депутатов Российской Федерации – высший орган государственной власти, был учрежден в соответствии с поправками к Конституции РСФСР, принятыми Верховным Советом РСФСР 29 октября 1989 года». Да, он уже давно слышал о противостоянии депутатов и президента – об этом писали в газетах, говорили в вечерних выпусках новостей. Но Сергей не придавал им значения: у него было много своих забот и политике в них не оставалось места.
«Те меры, на которые я, как президент Российской Федерации, вынужден
Тон и слова президента были убедительны. Новые выборы, новый парламент. Но разве депутаты – не избранная народом власть?
«Общими силами сохраним Россию для себя, для наших детей и внуков!
Спасибо».
Выступление закончилось, и холл взорвался криками:
– Правильно, давно пора! Хватит с ними цацкаться.
– Но это же государственный переворот, как вы не понимаете!
– Да что толку от этих депутатов, одна болтовня!
– А кто страну до ручки довел? Депутаты, что ли?
Сергей взял Свету за руку и вернулся в палату. Дед смотрел на них вопросительным взглядом.
– Все в порядке, дедушка. Новости передавали. А наши новости вот какие…
* * *
На следующий день бабушка, вернувшись домой из города, с порога спросила:
– Сережа, ты новости слушал? Дела плохие. Того гляди, из отпуска тебя отзовут.
Сергей опешил.
– С чего ты взяла? Я так думаю: раз указ подписан, ничего теперь не изменишь. Будут новые выборы. Парламент этот – двухпалатный, что ли. Как в Америке.
– Э-эх ты! Под Москвой служишь, а что в Москве делается, невдомек. А то как танки опять пошлют, как в девяносто первом? И солдат? А твоя-то часть рядышком совсем.
– Да что ты, ба! У нас совсем другие войска.
– Другие! Да надо будет, любые сгодятся. Я уж и не знаю, как быть. Может, больным тебе сказаться? Пока все это успокоится? А то ведь грех-то какой, коли против народа воевать прикажут.
– Да не будет ничего такого! С чего ты взяла?
– Давеча сообщили: люди в Москве на площади выходят. Руцкой, которого отстранили, указ издал – вроде как он теперь вместо Ельцина. Чует мое сердце, добром это не кончится.
Сергей вспомнил, что у него где-то лежит маленький радиоприемник «Невский», который бабушка подарила, когда ему исполнилось четырнадцать. Приемник был очень похож на рацию, и в школе мальчишки то и дело просили дать его поносить – тогда они играли в разведчиков и шпионов. Ловил он прекрасно – и любимый его «Маяк», и запретный «Голос Америки», и всякие музыкальные передачи на разных языках.
Он разыскал приемник в шкафу. Выковырял распухшую, покрытую белесым налетом «Крону» и сбегал в магазин за новой батарейкой.
* * *
Всю неделю они со Светой навещали деда. Он пытался говорить, но получалось плохо. Каждый новый инсульт был тяжелее предыдущего.
О политике они не говорили. Но дед был в курсе всех новостей: их обсуждали соседи по палате. Сергей и сам теперь не отрывался от радиоприемника и телевизора, когда не сидел с дедом. События развивались стремительно. Конституционный суд признал указ № 1400 не соответствующим Конституции и служащим основанием для отрешения президента от должности. Однако силовые ведомства подчинялись Ельцину. В здании Верховного Совета отключили электричество, воду и отопление, но большинство депутатов отказалось его покидать. На улицах нарастали волнения.