неВойна

Филатов Алексей Алексеевич

Сергей смотрел, как солдаты, топая сапогами, бегут по плацу к спортплощадке. Ему стало тоскливо.

* * *

– Правильно, что не стал ввязываться в драку, – Антон похлопал Сергея по плечу. – Они только в стае смелые. Их надо гасить по одному. Ты, главное, узнай, кто там верховодит, и запомни. А там уж случай представится, будь спокоен.

Случай представился тем же вечером. Главный авторитет среди дедов, рядовой Рябец, был обнаружен со своим дружком за территорией части в компании особ женского пола. Не обращая внимания на проходивших мимо офицеров, он вожделенно тискал своих спутниц и отпускал сальные шуточки. На замечание в свой адрес коренастый крепыш отреагировал, как ему казалось, с особым достоинством:

сдвинул пилотку на лоб, выпустил облачко сигаретного дыма и смачно сплюнул.

Но не успел плевок коснуться асфальта, как колени его подогнулись и от боли перехватило дыхание. Стайка подружек мигом упорхнула, и дальнейшая экзекуция проходила без лишних свидетелей. Пока Сергей проводил воспитательную работу с главарем, Антон занимался его дружком.

Утром они поднялись в роту вдвоем. Дневальный кемарил на табуретке возле поста. В мгновение ока он очутился на полу – на коленях, с заломленной рукой и с зажатым в стальных тисках горлом.

– Считай, что ты убит, – прошептал ему на ухо Шутов. – Твоя рота сейчас будет вырезана. Хорошо, что у вас нет оружия, а то сейчас захватили бы всю часть. Теперь ты понял, зачем ты здесь стоишь?

Дневальный испуганно пучил глаза. Сергей ослабил хватку.

– Уже шесть часов, пора поднимать роту. Считай, что ты воскрес.

Он рывком поставил солдата на ноги.

– Рота, подъем! – хрипло крикнул тот, потирая шею здоровой рукой.

Рота продолжала дрыхнуть.

– Это у них рефлекс еще не выработался, – констатировал Антон. – Ничего, сейчас исправим. Эй, боец, – позвал он дневального, – тащи сюда штук шесть табуреток. Барахло с них можешь скинуть на пол.

Когда батарея табуреток выстроилась у входа, Антон приказал дневальному повторить команду.

– Давай, Серега, на счет три бросаем «гранаты», – он указал на табуретки.

Под грохот «гранат» рота вскочила как ошпаренная.

* * *

– Тебе, Серега, одному теперь ходить нельзя, – сказал Антон, разливая горячий чай по стаканам. – Или со мной, или с Сабитом.

Они сидели в общаге и обсуждали план дальнейших действий. Рядовой Рябец в ближайшие несколько дней опасности не представлял, но его дружки еще хорохорились.

– С ними только так и нужно, – подхватил Сабит. – Знаешь, как я своих приструнил, когда службу начинал? Тоже один офицер подсказал. Мне тогда дали дедов из автороты. Они твари были конченые: какую-то дрянь нюхали, клей «88-й» пили, курили в кроватях, строем вообще ходить отказывались. Сержанта, который их в чувство пытался привести, чуть не изувечили. Что я сделал? Составил учебный план по предмету «рукопашный бой».

– Сабит крут в рукопашке, – пояснил Антон.

– Есть такое дело, – Сабит подмигнул. – В общем, утвердил я этот план у начальства. И вот пришли эти уроды на занятия. Поначалу я, как полагается, объясняю им приемы, все показываю, чин чинарем. А в конце занятия – практика. Вызываю одного из авторитетов на спарринг. Вижу, он рад до смерти, кулаки под перчатками так и чешутся. Ну поиграл я с ним чуток в поддавки, дал ему раздухариться, а потом отправил в нокаут. С двумя другими – то же самое. Так я с ними месяц «занимался». А главное – не подкопаешься. Они у меня шелковые стали.

– Наш ротный в училище говорил, что настоящий командир должен быть немного с придурью, – заметил Антон. – Чтоб подчиненные его побаивались, как гранаты без кольца. Иначе какой же ты командир, если тебя просчитать можно?

– Вот мне рассказывали случай, – оживился Сабит, – как один ротный на полигоне первокурсникам мозги вправлял. Те перед кроссом, как водится, из броников 13 пластины повытаскивали, чтобы бежать было легче. А командир построил роту и говорит: «Проверьте исправность экипировки и вооружения. В бою это делать будет поздно». Все стоят как ни в чем не бывало, лыбятся. Тот продолжает: «У кого в бронежилете нет пластин, два шага вперед! Строго наказывать не буду, потащите раненого». Ну раненого тащить, сам знаешь, то еще развлечение. Все молчат. Ротный опять: «Я так понимаю,

бронежилеты у всех в порядке? Вот сейчас и проверим». Достает он свой ПМ, передергивает затвор и медленно так проходит вдоль строя. Останавливается напротив старшины – и бах ему в прямо в грудь! Тот падает как подкошенный. У курсантов, ясное дело, шок. Старшину ротный переворачивает – тот глазами хлопает – и из его броника пластину достает, с вмятиной от пули. И бойцам: «Вот, дескать, видите: пластины на месте – живой остался. Сейчас остальных проверим…» Курсантов как ветром сдуло: сдрыснули пластины на место вставлять. И впредь к экипировке относились ответственно. А командира, кстати, с тех пор побаивались всерьез.

13

Бронежилеты.

– Как же он в живого человека стрелял? – удивился Сергей. – А если бы у того пустой броник оказался?

– Так в том-то и фишка, – рассмеялся Сабит. – Эту пластину с вмятиной каждый год в жилете у старшины находят. А стрелял-то ротный холостым.

– Ты, Серега, проведи с ними завтра воспитательную беседу, – посоветовал Антон. – Вожака мы с тобой загасили, остальные сами в чувство придут.

На утреннем построении Шутов произнес короткую, но проникновенную речь. Суть ее сводилась к следующему. Если кто-то настолько размечтался о дембеле, что решил на все забить, дембеля он может не дождаться. Для поддержания дисциплины в распоряжении офицера практически неограниченные полномочия. И каждый, кто давал присягу, под этим подписался. Особо упорных искателей приключений ждет бесплатная путевка на гауптвахту. Для тех, кто не в курсе: гауптвахта – это тюрьма. И порядки там, как в тюрьме. А главное – срок можно продлевать столько, сколько нужно. Так что о дембеле там можно вообще забыть. Куда проще и полезней для здоровья спокойно дослужить и уйти по приказу. Никаких сверхусилий для этого не потребуется: достаточно выполнять распорядок дня, не хамить, отдавать воинское приветствие, поддерживать чистоту и порядок в казарме.

Порядок в «свиной роте» удалось навести на удивление быстро. Похоже, раньше никто всерьез и не задумывался, что такое возможно. Уже через пару дней авторитет в подразделении закрепился за Шутовым. Да и отлынивающий от своих обязанностей ротный, похоже, только обрадовался, что кто-то взял на себя его часть работы, и не возражал против жестких методов воспитания. Еще неделю Рябец со своими дружками наматывали километры до дальнего КПП, драили полы и в свободное время полировали до блеска очки 14 в туалете. Но физического воздействия применять больше не пришлось. До идеального порядка было, конечно, далеко, но подъем и отбой теперь проходили вовремя, сапоги были вычищены, полы помыты, а одежда и личные вещи больше не валялись как попало.

14

Очком называют армейский унитаз в виде продолговатой ванночки заподлицо с полом.

ОФИЦЕРСКИЕ БУДНИ

По субботам Антон с Сабитом ездили в город, где в Доме культуры устраивали танцы. Позвали они и нового друга.

– Серега, давай с нами! Выкинь ты из головы свои проблемы! Потанцуешь, расслабишься.

– Не, ребят, не могу, меня Света ждет.

– Ну так бери ее и поедем. Ей тоже, небось, отдохнуть охота. Сидите в четырех стенах.

– Как-нибудь в другой раз. Вымотался я за эти дни, честное слово.

– Ладно, женатик, иди заряжай свои аккумуляторы, но танцы с тебя.

За пару дней Света создала в их комнатке почти домашний уют. Купила ситцевые, в горошек, занавески, на убогий шкаф повесила календарь с черным петухом, вырезанный из-за какого-то журнала, выпросила у коменданта две тумбочки и даже откуда-то приволокла столетник в огромном горшке, который они с Сергеем водрузили на подоконник.

– Вот, всё веселее, да и растение полезное, лечебное, – заключила Света. – Ты что такой серьезный? Тебе не нравится? – смешно сдвинув брови, она посмотрела на мужа.