Невозможная загадка
Шрифт:
Это послужило предупреждением о том, что произошло дальше. Все части крошечного пёсика выросли одновременно: мордочка вытянулась, бока раздвинулись, ноги удлинились, на широких лапах блеснули когти, намного острее и опаснее, чем раньше. Щенок сразу стал размером с крупную крысу, но поджарый и сильный, его чёрная шерсть стала блестящей и густой, будто его окутывал кусочек ночи. Руби услышала, как чертенята в один голос ахнули.
Скакка навострил уши и зарычал. Но тут он потянулся, зевнул и занялся оставшейся сосиской.
– Ну вот, не так уж и плохо, правда?
Руби
Скакка гавкнул в ответ, завиляв хвостом. Он принюхался, не сводя глаз с большого куска бекона высоко на столешнице, затем снова тявкнул, попробовал допрыгнуть, но угодил в дверь буфета. Когда Руби положила мясо на пол, в контейнере из алюминиевой фольги, скакка откусил громадный кусок, с жиром и костью, и его мордочка залоснилась.
Руби догадалась, что ему захочется пить, и предложила воды, пододвинув миску, которую заранее наполнила, как советовал справочник. Крошечный розовый язычок принялся жадно лакать, но вдруг щенок остановился и снова рыгнул, затем глухо зарычал. Он опять вырос, больше чем вдвое.
Теперь он походил на самого обычного пса, хотя и маленького, кроха впился в остатки бекона.
К тому времени как Руби взяла со столешницы кусок говядины, скакка уже покончил с угощением и снова присматривался к чертёнку, который охранял дверь кухни.
– Сюда… – сказала она и запнулась, не зная, как обратиться. Она покачала кусок мяса, но скакку больше заинтересовал живой, дышащий чертёнок.
– Стоять на месте, – приказала Руби, прежде чем чертёнок сбежал. – Брось ему что-нибудь, и он от тебя отстанет.
Но когда скакка подошёл ближе, чертёнок запаниковал и стал пятиться к двери. Скакка не отставал ни на шаг, будто был привязан к чертёнку резинкой, и бросился на бедняжку.
– Нет! – крикнула Руби. – Фу!
Скакка обернулся и зарычал, затем принюхался, одной лапой прижимая чертёнка к полу. Руби снова поманила его говядиной.
– Давай же, – сказала она. – Смотри, какая вкуснятина. Намного лучше жёсткого чертёнка.
Скакка обнюхал чертёнка ещё раз и недовольно зарычал, а затем зашлёпал к Руби. Вдруг он замер на полпути, навострил уши и обернулся к двери из кухни. Он смотрел куда-то вдаль, поверх съёжившегося чертёнка, который всё ещё лежал на полу.
Руби ничего не расслышала, но уши скакки поворачивались, стараясь уловить источник звука. Она подумала: возможно, это и есть тот момент, о котором говорится в справочнике, когда скакка слышит зов дома – земли мёртвых. Книга предупреждала, что зов послышится вскоре после рождения. Если скакка вернётся в Йоркшир, она не сможет взять его на голосование да и вообще выдрессировать, потому что связь с землёй, в которой лежало яйцо, слишком сильна и разорвать её невозможно.
Руби поблагодарила судьбу, что пёс ещё не слишком большой, когда протянула руку к ошейнику и поводку, которые Мэйтланд купил заранее, вместе с мясом, и бесшумно сняла их со столешницы.
Вдруг скакка бросился к двери. Руби раскрутила поводок и швырнула его в воздух, кожаная полоска вытянулась змеёй, становясь всё длиннее и длиннее, чары Мэйтланда гудели в ней. Ошейник
Он повалился на пол мохнатым шерстяным комочком. Но в следующее мгновение был уже на ногах, шерсть на загривке встала дыбом, красные глаза свирепо горели. Он забился, как рыба на крючке, но снять ошейник не смог. Когда пёс попробовал укусить кожаный поводок, это ему явно пришлось не по вкусу, и он сразу прекратил, кашляя и отплёвываясь.
Тогда он зарычал и ринулся на Руби. Скакка вцепился в её голень, и Руби с грохотом полетела навзничь. Когда она открыла глаза, скакка стоял над ней, и с его зубов капала слюна. Его крошечные красные глазки горели огнём, и Руби показалось, что он улыбнулся, прежде чем ушлёпать прочь. Она попыталась схватить поводок, но промахнулась и стукнула кулаком по полу.
Раздался свист шлепковой пыли, затем шаги.
– Руби?
Это Джонс.
Он появился из прихожей и остановился на пороге кухни. Мальчик поглядел на чёрного пёсика, который смотрел на него снизу вверх.
– Джонс! Не выпускай его. – Руби заметила, что Джонс дрогнул, когда пёс зарычал. – Не такой уж он и большой, – сказала она, с трудом поднимаясь на ноги. – Он не посмеет на тебя напасть.
Скакка рыгнул и стал вдвое больше.
Теперь это был пёс среднего размера, который легко мог причинить серьёзный вред. И собака прекрасно это понимала, сверкая глазами на Джонса. Мальчик осторожно положил руку в карман пальто и достал рогатку.
– Не стреляй в него, – прошипела Руби, когда Джонс вложил серебряную дробь в седло. – Я возьму его на сегодняшнее голосование. Чтобы показать всем, какая я особенная.
– Это скакка, Руби, – проговорил Джонс как можно спокойнее. – Нужна не одна неделя, чтобы выдрессировать такого зверя, если вообще получится. Возьмёшь его сегодня и можешь распрощаться с победой на голосовании.
– Джонс, я уже распрощалась с ней вчера. Ты бы знал, если бы удосужился прийти. Слуп сделал всё, чтобы я опозорилась перед всеми. Ты бы меня остановил. Всё было бы хорошо, если бы ты не бросил меня.
– Я не мог прийти. – Руби хотела возразить, но Джонс опередил её. – Руби, не стоило тебе выпускать этого пса. Его невозможно дрессировать. – Пёс оскалил зубы и зарычал. Он принялся царапать пол когтями, высекая искры на деревянных половицах. Джонс натянул рогатку. – Ты всего лишь девочка! Зря я тебе дал яйцо. Надо было оставить его себе и вылупить щенка самому и сделать всё правильно.
– Джонс, что ты несёшь? Как ты можешь такое говорить?
В ответ мальчик только заворчал. Руби вдруг пришла в голову блестящая мысль, она направилась прямо к скакке, намереваясь доказать Джонсу, что он ошибается. «И мне всё равно, если он ещё злится из-за вчерашнего, – подумала она, поднимая конец поводка. – Я ему покажу…»
– Джонс, сидеть!
– Что?
– СИДЕТЬ!
– Ты смеёшься надо мн…
– Садись, Джонс! – повторила Руби решительным и властным голосом, волшебные искры обвили пальцы её свободной руки.