Невозможная загадка

Воллис Дж. Р.

– Пусть решает вирд, – объявил Гивенс. Свет стал мерцать и пульсировать. Наконец он ярко вспыхнул, прочертив тени на траве, и сердце Джонса замерло в груди, когда он осознал, на что согласился.

– Вирд одобряет, – объявил Гивенс, когда мерцание остановилось, и яркий искристый свет озарил всех собравшихся. – Задача, предложенная Саймоном Слупом, приличествует значительности решения, которое мы сегодня принимаем. – Он обернулся к Руби: – Итак, Руби Дженкинс, теперь только от тебя зависит, примешь ли ты предложение

или воспротивишься вирду. – Он опустил голову на мгновение, размышляя, что сказать дальше; он стиснул руки и стал крутить большими пальцами. – А противиться вирду не станет ни один настоящий Опустошитель.

Руби знала, что все смотрят на неё. Она задумалась, что же за тайну скрывает Грейт-Уолсингем. Но пугало её не это, а то, что она не может доказать, что такие люди, как Слуп, ошибаются. Её стремление бороться за правду и справедливость было настолько велико, что ему она доверяла больше, чем другим своим чувствам.

– Мы ждём, мисс Дженкинс, – произнёс Слуп.

Что-то щёлкнуло внутри неё, словно ключ повернулся в замке, и она ответила громко и ясно, чтобы каждый мужчина и каждый мальчик на холме услышал её.

Глава 6

На следующее утро, пока Джонс был в школе, Руби отправилась к Сэмюелу Рейнхему по приказу Гивенса и Высшего совета, чтобы подробно разузнать о тайне Грейт-Уолсингема. Руби надеялась узнать от Рейнхема и из Книги тайн хоть что-то, что убедило бы Джонса в том, что их задача не такая безнадёжная, как он считал.

Джонс казался таким маленьким и бледным, когда насыпал себе в дрожащие руки шлепковую пыль, после того как мотбэор опустел. Руби крепко обняла его, шепча на ухо, что всё образуется. Но он шепнул в ответ, что ничего не образуется, и отказался объяснить почему. Она не на шутку встревожилась, видя, что он до смерти напуган. Когда ей удалось наконец заснуть, его голос проник в её сны и вызвал кошмарные образы того, что поджидало её в Грейт-Уолсингеме. Теперь, утром нового дня, подставив лицо тёплому солнцу, она ощутила надежду. Вместе они с Джонсом разгадают эту тайну. Вместе им всё по плечу.

Дом Рейнхема затерялся в сельской глубинке, в конце тихой улочки. Каменная кладка переливалась медовыми оттенками, когда её касались лучи тёплого осеннего солнца. Высокий холм поднимался над домом, издалека он походил на гигантскую зелёную волну, которая вот-вот обрушится на тёмную шиферную крышу.

Рейнхем ждал Руби на краю пруда справа от дома, куда впадал узкий бурлящий ручеёк. Он приложил палец к губам, когда увидел её, и продолжил бросать кусочки хлеба в воду, приманивая стайку уток с берега. Долго убеждать их не пришлось, и, смешно переваливаясь, они шумно вошли в воду, чтобы подобрать угощенье. Воюя между собой за кусочки хлеба, они не заметили, что кто-то к ним плывёт. Чёрная змея скользила в воде, поднималась на поверхность, затем снова исчезала в глубине, почти

не вызывая рябь. Рейнхем бросил ещё хлеба и даже глазом не моргнул, когда внезапно поднялись брызги и, громко крякая, утки поднялись в воздух – все, кроме одной. Стиснув длинные челюсти, змея уволокла её в глубину, и лишь одно-единственное пёрышко опустилось на поверхность и теперь покачивалось на волнах.

Рейнхем пожал плечами, когда Руби отошла от берега.

– Не бойся, малый водяной змей живёт только в воде. – Он отряхнул руки, и хлебные крошки усеяли траву. – Я взял себе пару особей, чтобы было не так одиноко, раз у меня нет ученика.

– Их можно дрессировать?

– Нет, не думаю, – он улыбнулся. – По крайней мере, не так, как твоего скакку. Весьма впечатляет. – Улыбка снова озарила его лицо, но лишь на мгновение. – Хотя этого мало, как я понимаю.

– Думаешь, скакка пригодится в Грейт-Уолсингеме? У меня есть экземпляр книги Лафура с подробным описанием методов дрессировки.

Рейнхем вздохнул и направился обратно к дому.

– Руби, я не уверен, что смогу помочь вам с Джонсом в этом деле. Зайдём в дом, и я покажу почему.

В прихожей стояли высоченные стопки книг, многие из них обросли пыльной паутиной, и пришлось их осторожно обойти. Раз не было ученика, которому нужно подавать пример, Рейнхем жил так, как ему заблагорассудится, не ограничивая себя строгим кодексом дисциплины и чистоты, которому следовали другие Опустошители. Руби помнила, как Рейнхем простоял почти весь вечер у Гивенса один, в стороне от всех, и решила, что теперь понимает его чуть лучше, – она сама прекрасно знала, что значит быть изгоем.

Пока она шла за ним по дому, она заметила, что почти на всех дверях висят маленькие белые карточки с надписью чёрными чернилами. Она догадалась, что это названия дел из Книги тайн. Некоторые комнаты посвящались одному делу, а некоторые – сразу трём или четырём. Руби остановилась перед одной дверью и прочитала список:

Чертята-вампиры

Золотое пятно

Руины замка Грант

– Всё это очень любопытные дела, – сказал Рейнхем.

– Почему они в одной комнате?

– Иногда я храню дела вместе, чтобы сэкономить место, особенно если я лишь недавно взялся за них и материала немного. Но иногда это помогает мне думать. Если я работаю над делом, которое зашло в тупик, бывает полезно переключиться на что-то другое. Временами что-то в одном деле наводит меня на мысль о другом, словно они раскрывают тайну друг друга.

– Вижу, ты много времени тратишь на размышления, – сказала Руби, открыв дверь и заметив красную нить, протянутую между заметками и бумагами, прикреплёнными к стене.

Конец ознакомительного фрагмента.