Невозможно устоять
Шрифт:
Сам Вилкинсон вряд ли подозревал, чем вызвана настойчивость журналиста, однако у Памелы на сей счет не было ни малейших иллюзий. Более того, внимательно прислушиваясь к разговору мужчин, она с ужасом осознала, как мало времени остается в ее распоряжении.
– Неужели вы решили податься в политику?
– поинтересовалась она после того, как официант убрал со стола, чтобы принести первое блюдо.
– Разумеется, нет, - засмеялся Филип, качая головой.
– Для этого я слишком дорожу моей независимостью.., и незаметностью.
– Но ведь вы тоже
– Ну, с политикой это не сравнить... Кроме того, неужели вы думаете, что моя личная жизнь способна вызвать такой же жгучий интерес публики, как личная жизнь известных политиков?
– А разве нет?
– Что вы!
– засмеялся Филип.
– Впрочем, поскольку я никогда не был женат, то стоит только бросить взгляд на какую-нибудь привлекательную женщину, как ее тут же прочат мне в супруги. Невеселая ситуация, смею вас уверить.
Памела не могла не согласиться с этим утверждением, поскольку слишком хорошо знала, что значит постоянно быть на виду. И хотя родители с самого детства тщательно оберегали ее от излишнего любопытства "папарацци", ей было прекрасно известно, какому тщательному изучению подвергается их семейная жизнь. Именно это и привело к скандалу, который разразился несколько лет назад.
– Интересно, а с чем связана ваша будущая встреча с Алфредом Вилкинсоном?
– спросила Памела.
Но ответить Филип не успел, так как именно в этот момент официант принес заказанное блюдо. Девушка с досадой прикусила губу, наблюдая за тем, как он неторопливо расставляет тарелки. Стоило им коснуться волнующей ее темы - и на тебе!
Памеле так не терпелось вернуться к прерванному разговору, что она отказалась от гарнира к своему лососю. Однако ей пришлось ждать, пока Филип возьмет себе понемногу из четырех предложенных видов овощей в качестве гарнира к своему бифштексу.
– Я слишком голоден, - с улыбкой пояснил он.
– А что касается вашего вопроса...
– Вы собираете материал для новых публикаций?
– перебила она, равнодушно тыча вилкой в лосося. Аппетит мгновенно улетучился, едва разговор затронул долгожданную тему.
– Можно сказать и так, - тщательно прожевав кусок мяса, ответил Филип.
– Однако это скорее похоже на некое расследование...
– Вы же не частный сыщик!
– Верно, но мне бы не хотелось особенно об этом распространяться. А почему вы не едите?
– Я не могу есть, пока вы не удовлетворите мое любопытство.
– Вам действительно так хочется знать?
– Еще бы! По-моему, вы едва ли не единственный человек из числа моих знакомых, кому не нравится говорить о себе.
– Не столько о себе, сколько о своих замыслах, - неожиданно вздохнул Филип.
– Дело в том, что публицистика весьма странная профессия. Во всяком случае, на мой взгляд. Понимаете, материал, который я собираю, может быть истолкован по-разному, поэтому для начала мне следует составить о нем собственное мнение. Поэтому я предпочитаю не обсуждать его с кем-то посторонним раньше времени... Разумеется, за исключением редактора газеты,
– Надеюсь, вы не думаете, что я могу позаимствовать у вас сенсационные факты о жизни какой-нибудь известной личности?
– засмеялась Памела. Уверяю вас, я совершенно не умею писать.., разоблачительные статьи. И именно поэтому мне так интересно то, чем вы занимаетесь. Насколько я понимаю, тема ваших следующих публикаций будет связана с моральной нечистоплотностью некоторых политиков?
– Возможно, - уклончиво ответил Филип.
– Кстати, а у вас есть братья или сестры?
Памела досадливо поморщилась, поняв, что ее собеседник в очередной раз пытается сменить тему, но ответила:
– Да, у меня есть старшая сестра... А у вас?
– Нет, я один. А ваши родители - они живы?
– Разумеется, ведь им еще нет и шестидесяти, однако мне не хотелось бы продолжать этот разговор.
– Почему?
– Он прищурившись смотрел на нее.
– У меня складывается ощущение, что вы не хуже меня оберегаете вашу частную жизнь от постороннего любопытства.
– В самом деле?
– внутренне похолодев, пролепетала Памела.
– Да, и я почти уверен, что вы что-то скрываете.
– И что же я, по-вашему, могу скрывать?
– Например, то, что вы замужем или, по крайней мере, обручены. Или живете с тем, кто вам уже надоел, поэтому находитесь в поисках новой жертвы.
– Неужели я произвожу подобное впечатление?
– воскликнула она. Хорошо же вы обо мне думаете!
– Последняя фраза была произнесена с наигранным возмущением, которое Филип легко уловил.
– В любом случае, я не собираюсь становиться вашей добычей, сдержанно ответил Филип.
– Не бойтесь, вам это не грозит!
– Однако наши отношения кажутся мне весьма странными.
– Чем именно?
– Мы провели ночь вместе, но по-прежнему остаемся совершенно чужими друг другу.
– Кажется, вы об этом жалеете? Задавая этот вопрос, Памела поймала себя на мысли, что Филип прав, а натянутость их отношений целиком ее вина. Но разве могла она вести себя иначе с человеком, который намеревался снова ввергнуть жизнь их семьи в хаос!
Дело в том, что ей было точно известно, о чем собирается писать Филип. Он намеревался воскресить скандал семилетней давности, причем материал должен был появиться в газете за несколько недель до начала новой избирательной кампании ее отца.
Глава 5
– Извините, - съязвила она, - но вас тоже не назовешь открытой книгой!
– Знаю, - согласился Филип. Он никогда не был достаточно близок ни с одной из своих многочисленных возлюбленных, позволяя им влюбляться в себя, но предпочитая сохранять определенную дистанцию, чтобы никакая женщина не заняла слишком большого места в его жизни. Благодаря чему давно привык к обвинениям в равнодушии и черствости. При этом сам Филип никогда не встречал подобных черт в знакомых ему женщинах, особенно таких молодых.