Невозможно устоять
Шрифт:
— Чонгук ушёл, — снова этот мягкий, словно бархат, голос, звучащий ещё ближе — совсем рядышком, у самого уха.
Я прикрываю глаза, втягиваю воздух и не выпускаю его из лёгких, словно пытаясь прийти в себя, прогоняя наваждение. Попросту страшно возвращаться к реальности, поворачивать голову
— Здесь красиво. Им наверняка спится спокойно, — вздрагивая от слов и касания тёплой маленькой руки к моим ледяным пальцам, раскрываю медленно глаза и смотрю на три имени, вычерченных на мраморе. — Ты совсем продрог, Чимин. Тебе нужно согреться.
— Чон Хуан, Ю Аён, Пак Севан — видишь, там написано это, прямо под статуей, — игнорируя её слова, пытаюсь донести до неё — посмотри же, пойми, насколько мне больно. — Мы забрали их прах из колумбария и захоронили вместе. Я хотел, чтобы они были рядом друг с другом. Мне важно приходить ко всем одновременно, подолгу стоять и разговаривать, словно мы никогда не расставались.
— Я знаю об этом. Понимаю. Чимин, посмотри на меня, — мягкие пальцы медленно проводят по моей щеке, слегка размазывая большим пальцем дорожки от слёз и надавливая на голову в попытке повернуть к себе лицо.
Почему-то не сопротивляюсь, хотя кровь похолодела и словно перестала бежать по венам из-за необъяснимой тревоги и страха. Большие серые — такие непривычные, потерявшиеся в памяти, но не сгинувшие навеки, — глаза хаотично блуждали по моему лицу, будто пытаясь вспомнить, рассмотреть старые и найти новые, не виданные раньше черты. Я рвано выдохнул, то ли всхлипывая, то ли вырывая из груди болезненный стон. Автоматически тянусь свинцовой, едва управляемой рукой и складываю свою ладонь
— Я не понимаю, — шепчу и не узнаю собственный осевший голос. — Действительно, ничего не понимаю… Это не может быть правдой, я оставил тебя. Ты бы не вернулась.
Девушка сморгнула одну слезинку, выпуская изо рта немного пара. Прикрывает глаза, отводит руку от моего лица, почему-то вызывая этим внутри такой огромный ком страха, что и её в один миг может не стать, но в следующую секунду чувствую тепло от крепко прижавшегося ко мне тела и руки, сомкнувшиеся в кольцо на моей спине.
— Правда. Всё это — правда. Теперь я буду рядом с тобой всегда, даже если ты оттолкнёшь, — едва слышные слова, запутавшиеся в вороте моего пальто, однако я так чётко слышу их, так явно пропускаю через кожу и ребра к самому сердцу. — Вместе мы справимся со всем, я обещаю, Чимин.
Повисшие у бёдер руки дрогнули и потянулись вверх, отвечая на объятия. Я прижал девушку к себе отчаянно, словно в последний раз, боясь потерять эту появившуюся нить. Ту самую первую нить, благодаря которой можно начать сначала. Попытаться карабкаться из бездны к лучшей жизни. Снова поселить в груди надежду, слепо довериться, как и всегда. Просто я хочу… в последний раз попытаться стать счастливым.
— Спасибо, — я ладонью прижимаю её голову ближе к груди и зарываюсь носом в её густые волосы, не скрытые шапкой, слегка втягивая запах её шампуня и уличной прохлады. — Спасибо тебе, Ли Хоа.
Я нашел ее — вечность. Это солнце, слившееся с морем.
Артюр Рембо