Невозможно устоять
Шрифт:
Если посмотреть на наш дом прямо, он кажется не очень большим для трехэтажного строения, но на самом деле здесь очень много коридоров и комнат, из-за чего человек не знающий всего этого наизусть, в отличие от нас, мог легко заблудиться. Просить у папы отдать мне свой кабинет было бы глупо, поэтому, когда я была младше, сказала, что очень люблю вид на этот сад, и он оборудовал крышу под несколько комнат – библиотеку и ещё одну гостиную для чтения, которая соединялась с большим балконом. Там можно было переночевать на большом диване, если нет сил спускаться в комнату, погреться у камина и посидеть в тишине
Дверь, ведущая в кабинет, была немного приоткрыта, поэтому разговор отца и дяди Дукёна был слышен довольно-таки хорошо в пустом коридоре. Я шла без обуви, еле-еле ступая на пол носочками и пытаясь быть тише воды (или как там говорится).
— …и скоро дата её смерти, я подумал ты захочешь пойти с нами. Всё-таки вы были очень близки, — первым я услышала голос дяди, который выделил слово «очень», произнося это предложение, что очень заинтересовало меня.
— С чего бы я должен быть там? — отец говорил со стальными нотками в голосе всегда, когда был напряжён.
Я подобралась почти вплотную к двери и пристроилась у стены, сдерживая даже дыхание, чтобы не быть услышанной. Мне думалось, что сейчас дядя ответит не менее грубо, но он лишь громко рассмеялся, вызывая у меня некое замешательство.
— Да будет тебе, Гарри, это уже давно прошедшие времена, тебе не стоит так сильно напрягаться из-за моих слов, — на самом деле моего отца зовут Ким Ган Ри, однако дядя всегда звал его Гарри, как говорит мама, так повелось издавна из-за некой любви дяди к иностранцам.
— Пусть и так, однако это всё же твоя жена, и проведывать её должен только ты и твой сын, — папа встал и зашагал по комнате, а я вмиг стала по струнке и уже приготовилась войти, как дверь распахнулась шире и оттуда показался силуэт моего отца. — Ты что это, подслушиваешь, Ким Ту Лин?
Сначала я пискнула, как бы от неожиданности, и отступила назад, сильнее сжимая поднос руками и из-под бровей глядя на отца.
— Ой, что ты творишь, пап! А если бы я всё это уронила и обожглась? Ни стыда ни совести, ей Богу, — я укоризненно покачала головой и обогнула его, проходя внутрь и лучезарно улыбаясь дяде. — Представляете, дядюшка, я, значит, несу ему сладости, чтобы с голоду не помер, а он меня ещё и обвиняет в чём-то.
— Сама невинность, ты только посмотри на неё, — папа зашёл сразу за мной и сел на своё место у стола. — А вот когда посторонних нет, только попробуй дождаться от неё вежливого тона.
Я лишь закатила глаза и равнодушно поставила поднос перед ним.
— Ну не трогай девочку, Гарри, она у тебя славная, — дядя сидел в большом коричневом кресле в углу недалёко от отцовского стола и смотрел на меня оттуда с неподдельной нежностью. — Вот бы моему оболтусу такую жену, не то, что все предыдущие его шл… Пассии, так я хотел сказать.
Он смущённо улыбнулся, словно он действительно стесняется
— Ну если уж Ваш Тэхён так сильно любит подобных девиц, не быть мне его женой, — я натянуто улыбнулась, глядя на дядю — и всё-таки он очень красивый мужчина, с этим не поспоришь, и не такой уж старый, сорок с лишним — только середина жизни.
— Все могут изменить свои вкусы, когда рядом такая девушка.
— Да вы только гляньте, похоже Вы и сами не прочь взять меня в жены, — я прошла по кабинету и раскрыла шторы, чтобы впустить немного света в комнату —совсем уж как затворники здесь уселись. Я пыталась сохранять равнодушный вид, чтобы отец снова не начал тему про подслушивание их разговора. Дядя лишь посмеялся мне в ответ и взял чашку чая, которую я поставила возле него. — Тэ, кстати, дома сейчас?
— Был там, когда я уходил. Пытался научить своего щенка петь вместе с ним, — он изобразил на лице некое замешательство и с надеждой посмотрел на меня. — Он у меня немного странный, надеюсь, тебя это не спугнет.
— Кто знает, — я сорвала засохший листок с цветка и покачала головой — отец совсем не следит здесь за порядком. — Тогда я зайду к нему, нужно репетировать. До свидания.
Я поклонилась им по привычке и вышла в коридор, сразу же хмуря брови, как только скрылась от их глаз, и ускоряясь, чтобы быстрее собрать вещи и встретиться с парнем.
Этот разговор, который я подслушала, сильно напряг меня, однако его смысл понять было сложно. Я помню, что в следующем месяце дата смерти матери Тэхёна, и безусловно, обсуждали они именно её. Осталось только разобраться, каким таким боком здесь отец, хотя, наверное, они имели в виду лишь крепкую дружбу, которая их связывала.
Пресекая все мысли, я решила думать лишь о предстоящем концерте, набирая Тэхёну сообщение, где просила подождать меня у него дома, и закидывая рюкзак с вещами на плечо.
«Поздно», — телефон завибрировал в руке, когда я уже быстро сбегала вниз по лестнице, хмурясь от такого ответа.
— Если будешь так часто хмуриться, у тебя появятся морщины, и ты будешь уже не такой красивой, — Тэхён промямлил эти слова с булкой в зубах, откликаясь со стороны бетонного заборчика возле дома, на котором он сидел — всё произошло очень неожиданно, из-за чего я отпрыгнула в сторону, став в оборонительную стойку и громко выругавшись.
— Тьфу ты, испугал, — я встрепенулась, когда поняла, что это всего лишь он, а не вор-маньяк-убийца, и дёрнула головой, успокаиваясь. — Нам нужно идти, хорошо, что ты уже здесь.
— Всегда рад, любовь моя, — он уже держал булочку в руке, поэтому говорил внятно, спрыгивая и подходя ко мне.
— Ты что это, уже и на кухне побывал? — я лишь закатила глаза на такое нарицательное, он называл меня “любовь моя” не в первый раз, и я привыкла к тому, что для него это нормальное дружеское обращение, поэтому я просто лукаво улыбнулась и потащила его к калитке, надеясь, что мама не увидит в окно и не выскочит спрашивать, куда я направилась без её ведома.
***
— Нет-нет, вот здесь пригнись немного ниже, тогда я смогу перевернуться через тебя и приземлиться более плавно, — я объясняла Тэхёну кое-какие мелочи, которые могли улучшить нашу работу по максимуму.