Невозможное завтра
Шрифт:
Я открываю рот, но ничего на ум не приходит. И затем, наконец-то, слабым голосом я повторяю его слова.
– В третий раз?
– Ммм-хмм. В первый раз я скрыл, что ты попала в аварию. Во второй раз я не донес, как ты выскользнула из дома, когда была под домашним арестом.
О. Оу. Меня накрывает облегчение. Я смотрю вниз, улыбаясь и вспоминая ту ночь, когда он взял меня с собой на вечеринку в Монклере. Это Брайан.
– И правда, я твоя должница, – подтверждаю я. – Что мне для тебя сделать?
Он это обдумывает.
– Ничего. Я собираю фишки.
–
– Как в покере. Просто накапливаю их. Пока еще не пришло время, чтобы их обналичивать. – Он взъерошивает мои волосы. – Но для начала, как насчет того, чтобы ты мне поведала, насколько плох этот стих.
Я следую за его взглядом на дневник, лежащий на моих коленях.
– На самом деле, я думаю, что он довольно хорош.
– Замолкни, – говорит он не слишком дружелюбно и выхватывает дневник. – Ты много раз говорила мне о том, как ужасно у меня это получается. Ты единственная одаренная личность в этой семье – я понял.
Я проникаюсь сочувствием к Брайану и его необналиченным фишкам, его комнате, увешанной спортивной атрибутикой, тогда как его книги спрятаны под матрацем.
– У каждого писателя бывают неудачи, – говорю я. – Я просто пыталась поддержать тебя.
– Довольно запутанным образом, Кайли.
– Что сказать – порой я могу быть грубой. – Я встаю, поправляя юбку. – Но если серьезно, то думаю, что тебе стоит показать этот стих Лейле.
– А я думаю, что этот разговор окончен, – возражает он, становится рядом и обхватывает меня рукой за плечи. Прежде, чем я успеваю среагировать, он начинает тереть кулаком по моей макушке.
– Эй!
– О, ты определенно это заслужила.
– Ладно, ладно, – говорю я, потирая голову. – Хотя я серьезно насчет стиха. – Пулей лечу к двери. – Лейле он понравится.
– Вон! – кричит он, хотя я уже итак в коридоре. Я оглядываюсь украдкой, но Брайан уже не смотрит на меня. Его глаза изучают страницу.
Я не могу сдержать улыбку. Брайан не Кир – он просто обычный бестолковый, неряшливый и очаровательный Брайан, написавший тайный стих, в котором сравнивает свою девушку с насекомым. И за это я его обожаю.
Глава 14
– «Щелкунчик» – моя любимая часть праздников, – говорит миссис Морган, когда мы идем в театр за Брайаном и мистером Морганом. Ее щеки порозовели от чистого холодного воздуха, и глаза светятся. Такое сочетание заставляет ее походить на девчонку.
Мне тоже нравится балет. Шарлотта и я ежегодно посещаем постановку в Военной мемориальной опере в Сан-Франциско. Теперь уже посещали, печально думаю я. Это была наша традиция, только для нас двоих. Как-то раз с нами пошла Амелия, но затем весь вечер она критиковала себе под нос атлетизм танцоров.
– Артисты цирка не получают и капли уважения, – фыркнула она, ссылаясь на свою предыдущую карьеру воздушного акробата. – Они могут делать все, что делают эти балерины, пока раскачиваются в воздухе с трапеции. – После этого мы оставляли
Миссис Морган берет меня под руку.
– Я же рассказывала тебе о том, как часто мой отец ставил эту запись мне в детстве? И то, как мы с сестрами танцевали в гостиной, претворяясь Кларой и вальсом снежинок?
Мистер Морган смеется.
– Лиза, ты рассказываешь нам об этом каждый год.
И после этих слов я вычеркнула родителей Кайли из списка подозреваемых.
Театр находится в переделанной церкви, солидном здании, сделанном искусным мастером, с толстыми карнизами, темным деревянным сайдингом и витражными окнами. Оно выглядит красиво, но не так, как Большой театр, к которому я привыкла. Я задумываюсь о том, как я присутствовала на премьере постановки «Щелкунчика» Джорджа Баланчина в Нью-Йорке вместе с Киром. Он поглаживал, мои темные волосы и шептал мне, что я выгляжу так же, как Мария Толчиф, прима-балерина, которая танцевала в роли Феи Драже.
– Только ты еще прекраснее, конечно же, – добавил он. – Может, твое следующее тело должно быть как у танцовщицы?
Брайан и я следуем за мистером и миссис Морган к нашим местам. Я присаживаюсь и начинаю изучать присутствующих, обнаруживая Лейлу и ее родителей несколькими рядами выше, ближе к сцене. Они несут огромный букет молочая и бриллиантово-оранжевых георгин.
Занавес поднимается, и знакомые звуки игривой напряженной увертюры заполняют театр. Я украдкой смотрю на миссис Морган, увлеченный пристальный взгляд которой следует за каждым движением на сцене. Я представляю ее как молодую девушку из Милуоки, делающую пируэт с ее сестрами по гостиной из 1970-х с махровым ковром цвета зеленого авокадо, и их родителей, следующих за ними с камерами. В моем воображении она выглядит точно так же, как Кайли.
На сцене прекрасно выступает сестра Лейлы, которой, может, лет тринадцать, и она – идеальная Клара. Вскоре я теряюсь в этой истории, радуюсь семейной вечеринке в честь Рождества, переживаю, когда брат Клары ломает ее игрушки; мурашки бегут по коже, когда Щелкунчик оживает и сражается с Королем мышей. К тому времени, как Щелкунчик-принц переносит Клару в волшебную Страну Сладостей, я почти забываю о Кире. Почти.
Ловлю себя на мысли о побеге. Так много моих любимых историй связаны с побегом в фантастический мир: Дороти переносит торнадо в Страну Оз, детишки Певенси находят портал в мир Нарнии внутри платяного шкафа.
Моя жизнь здесь, с семьей Кайли, – это мой волшебный мир. Ной хотел сбежать, путешествовать в разные страны и оставить свою семью позади, и я понимаю почему. Но, насколько я могу судить, жизнь Кайли замечательная. Жизнь Кайли – моя Страна Оз, моя Нарния, моя Страна Сладостей.
Нарастают финальные аккорды оркестра, и я чувствую слезы в глазах. Я смаргиваю их, когда опускается занавес и зажигается свет для антракта.
– Я думал, это никогда не закончится, – говорит Брайан. – Я умираю с голода. Встретимся снаружи. – Его уносит к торговой палатке до того, как зал становится полностью освещенным.