Невозможное завтра
Шрифт:
– Не будь такой принцессой, – возражает Шанталь; этот комментарий исходит от девушки, которая носит изделия с жемчугом. – Озеро Мерритт не такой уж и отстой. В Беркли есть районы и похуже.
– Это так ужасно, что он упал в озеро после того, как его застрелили. Я слышала, что они до сих пор не нашли тело. – Голос Мэдисон звучит уныло, ее лицо наполовину закрыто гигантскими солнцезащитными очками. Ее темные волосы убраны назад и связаны перьями, и солнце сверкает на небольшой алмазной шпильке в ее нижней губе. Ее руки дрожат, когда она вертит в руках зажигалку. Она выглядит гораздо мрачнее,
Кир сжал крепче мою ладонь.
– Полиция до сих пор ищет? – Спрашивает он. – Тело?
Мэдисон кивает.
– Они собираются прочесать эскалаторами дно озера.
Брайан сводит брови вместе.
– Серьезно? Озеро Мерритт даже не будет десяти футов в глубину. Это не похоже на то, что грабители столкнули его с моста Золотые Ворота.
– Может, кто-то перенес тело, – говорит Кир. – Или, может, детективы, работающие над этим делом, абсолютно некомпетентны.
Или, может, от тела не осталось ничего, кроме пыли,– остро подмечаю я.
– Собираются зажечь свечи, – говорит Лейла. – Нам стоит пойти.
– Я за, – выражается Николь, убирая завесу своих блестящих коричневых волос назад с ее щеки, усыпанной веснушками. – Я слышала, что у него совсем не было семьи. Возможно, похорон даже не будет.
Бросаю взгляд на Кира, смотрящего на меня непроницаемым взглядом.
– Только если они не нашли Серафину, – бормочет он.
Я напрягаюсь, искра гнева прокатывается через меня. Он играет со мной, злорадствует.
– Кого? – спрашивает Лейла.
Глаза Кира блестят точной копией человеческих эмоций.
– Никого.
Я отказываюсь потакать Киру. Я держу свой рот крепко закрытым, когда группа начинает играть новую песню. Они играют кавер на мою любимую песню The Beatles «Blackbird», о птице, которая училась летать, сломленные крылья были для нее проклятьем. Я сосредотачиваюсь на музыке, позволяя ей сразу же уменьшить свой гнев.
Что мне делать? Разумеется, я не могу сбежать. У меня больше нет преимущества в маскировке и единственный способ вернуть его – силой снова поменять тела. Мне нужно подумать о плане более безопасном, чем мой швейцарский армейский нож, но ничего не выходит, и из-за прочной хватки Кира невозможно ясно рассуждать.
В воздухе прорезается запах шалфея, и я вижу, как Эхо держит обещанную травяную палочку; сладкий травяной дым жадно уносится ветром. Это напоминает мне о вечеринках на складе, куда Кир притаскивал меня в 1990-х годах, электронную музыку и энергичных танцоров в мешковатых штанах, танцующих под нее в безумном трансе. Техно было страстью Кира, а не моей, но я всегда любила танцевать, теряться в ритме и толпе.
Обрушивается хор аплодисментов, когда группа заканчивает исполнять песню. Я вырываю свою руку из хватки Кира, чтобы громко похлопать, и встречаюсь взглядом с парнем,
– Здорово, – тепло произносит Кир, вкладывая в слова весь свой бессмертный шарм. До меня доходит, что он не злится. Да и с чего бы ему злиться? В конце концов, он победил. Он поймал меня.
– Спасибо. – Взгляд парня резко движется между Эхо и Лейлой, когда те уходят через двор; концерт окончен, и толпа начинала рассасываться.
– «Blackbird» – одна из моих самых любимых песен, – неуверенно говорю я скрипачу.
– Это классика, – отвечает скрипач, его глаза блестят. – Здорово встретить еще одного фаната The Beatles.
– О, мы встречались раньше, – поправляю его я. – На вечеринке Доусонов в Монтклере. Я одолжила у тебя скрипку.
Он качает головой.
– Вы, ребята, говорите о вечеринке на холмах? – Крошечная девушка со светлыми дредами ставит свой барабан-конгу на траву и кладет руку на плечо своему коллеге по группе. – Потому что Эли, сидящий здесь, был укурен настолько, что летал в облаках той ночью. Серьезно, он чуть ли не упал в каньон. Не верьте ничему из того, что он рассказывает о той вечеринке.
Эли хихикает, поднимая руки:
– По этому делу я оправдываюсь уже пятый раз. – Но я практически не слышала его.
Чуть ли не упал в каньон.Фраза отдается рикошетом у меня в голове. Внезапно меня охватывает идея, и я знаю, как собираюсь убить Кира. Что ж, возможно, это слишком оптимистично.
Знаю, что я собираюсь попробовать.
Я нахожу руку Кира. Тяну за нее, и он обращает на меня все свое внимание.
Я заглядываю в его глубокие голубые глаза, натягиваю на лицо маску раскаяния, улыбку, полную любви и послушания.
– У меня есть идея, – говорю я, игнорируя нервный комок страха, сидящий в моем животе. – Давай поедем сегодня в Тилден Парк. Прежде чем отправиться домой. – Слово домиз моих уст звучит фальшиво.
Многоквартирный дом нашего ковена в Сан-Франциско никогдане станет мне домом. До тех пор пока Кир здесь, он может быть только моей тюрьмой.
– Только ты и я, – добавляю я.
Он смотрит на меня долгий момент, в течение которого сердце уходит в пятки. Но он прижимает меня ближе, обнимая.
– Это было бы действительно здорово, – шепчет он мне в волосы.
Стая птиц приземляется на бетон, затем взлетает, одна за другой, паря в воздухе. И они свободны, как могу быть и я, если у меня получится осуществить свой план.
– Но только не сразу после школы. – Я заставляю свой голос звучать уверенно, живо. – У меня есть несколько вещей, которые сперва нужно будет сделать. – Мне нужно, чтобы было темно, когда мы выдвинемся. Я не хочу, чтобы кто-то смог увидеть, что я вознамерилась сделать.