Невозможное завтра
Шрифт:
Я слышу приглушенный щелчок открывающейся по ту сторону стекла двери. Мое дыхание учащается. Боль в ребрах становится неистовой.
Появляются два санитара, держащие кого-то, кого только отдаленно можно принять за восемнадцатилетнюю девушку, ее кожа по цвету почти схожа со шлакоблоками позади.
Кир.
Его рука в гипсе – от второго выстрела, который я слышала перед тем, как потерять сознание. Видимо, Кир целился в Ноя еще раз, но Себастьян вовремя умудрился сбить его, и он вместо этого прострелил свой локоть. Даже с гипсом он в наручниках.
Себастьян и Шарлотта
Кир садится по другую сторону от стекла и смотрит на меня. В его глазах – обычно ледяных голубых, сейчас тепло коричневых с ореховыми прожилками – вспыхивает гнев.
Я снимаю черную телефонную трубку и подношу ее к ужу. Он делает то же самое. Долгое время мы молчим.
– Тебе больно, – говорит он наконец. – Я никогда не хотел причинять тебе боли.
– Тогда не нужно было стрелять в меня. – Мои слова сочатся злостью.
– Нет, – шепчет он. – Я целился в кое-кого другого, как ты помнишь.
Я смотрю вверх на камеры, записывающие наш разговор. Опять же, я не думаю, что слова Кира что-то значат. Его признали психически нездоровым.
– Почему ты не мог просто отпустить меня? – говорю я, не желая спорить.
Он вздыхает, роняя голову на ладони. Его запястья в синяках и ранах от наручников.
– Я много раз спрашивал себя об этом.
– Вот только не говори, что потому, что любишь меня, – прерываю я. – Потому что ты даже понятия не имеешь об этом чувстве.
– Любить тебя – все, что я знаю, Сера. Это единственное, в чем я всегда был уверен. – Его голос надламывается. И внезапно он не мой похититель, не человек, державший меня при себе сотни лет, – он молодой ученый, сломленный и испуганный, поглаживающий на мосту мои волосы. Парень, давным-давно любивший девушку, который сделал бы все, что угодно, чтобы сберечь ее.
Я удивляюсь, когда одинокая слезинка скатывается по моей щеке.
– Всё, что я делал, все, кому я причинил боль, – это было ради тебя, – говорит мне Кир.
Мне его жаль.
– Ты сломлен, Кир. Теперь уже ничего и никогда не будет так, как раньше.
– Никогда не говори никогда, – возражает он с тем, что почти можно принять за улыбку. – Ты лучше многих знаешь, что жизнь не коротка.
– Она была слишком длинной, – отвечаю я.
– Иногда такое чувство, что вся ужасная жизнь – это лишь сон. Химическая реакция в моей голове. Что я проснусь, и мы будем вместе на маскараде. Мы будем танцевать всю ночь, и я попрошу у твоего отца твоей руки. – Он трясет головой. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Ты не можешь отменить того, что случилось, – отвечаю я. – Мне пора.
– Подожди, – говорит он, когда я поворачиваюсь к выходу. – Прошу, Сера. Не оставляй меня.
– Это прощание, Кир.
– Возможно, – говорит он приветливо, – возможно, и нет. Но когда я выберусь отсюда, я буду искать
Внезапно меня наполняет такая злость, что мне хочется протянуть руку и ударить его.
– К тому времени меня уже долго не будет, – говорю я, но он продолжает:
– Куда ты направляешься?
– Я знаю о других, Кир. Я читала твою книгу.
Он кивает.
– Я всегда буду искать тебя, – обещает он. – Ты не можешь избежать судьбы.
– Судьбы? Как будто она существует.
Когда я смеюсь ему в лицо, он улыбается, гордясь за меня.
– Моя девочка, – восхищенно говорит он.
– Прощай, Кир.
Я вешаю трубку и встаю, пока санитары уводят Кира. Он не разрывает зрительного контакта со мной, пока его буквально не проталкивают в дверной проем.
– Прощай, – шепчу я, хоть и знаю, что он меня уже не слышит.
Глава 45
Луна затаилась в траве, виляя хвостом, наблюдая за беззаботной бабочкой. Наконец, в одном скоростном порыве, она срывается с места, но крылатое насекомое уже порхает крыльями в невыносимой досягаемости. Шарлотта и Себастьян разражаются смехом, в восторге от кое-чего нового – кошки, которая их не ненавидит. На Луну это не произвело впечатления. Она злобно смотрит на них, ее достоинство задето, прежде чем начинает лизать свою шелковистую серую лапку, как бы говоря: «Та бабочка? Да я в любом случае ее не хотела. Я дала ей возможность улизнуть».
– Не важно, что мы скажем, тебя не переубедить пойти с нами? – опять пытается Шарлотта, но я качаю головой. Мое место здесь, в Беркли, на этом зеленом дворике с величественным красным деревом, с этим ветхим домиком на дереве, в котором меня впервые поцеловал определенный смертный парень.
– Мне не терпится услышать, что вы нашли, – отвечаю я.
– Или когомы нашли, – поправляет меня Себастьян с улыбкой, его зубы кажутся очень белыми на фоне шоколадной кожи. Они оба были также ошеломлены, как и я, когда обнаружили скрытую страницу в книге Кира. Чувство того, что их предали, быстро поборолось жаждой приключений, и они строят планы отправиться сразу на поиски потерянных ковенов Воплощенных. Себастьян уже нанял рой частных детективов, чтобы преобразовать семисотлетний список имен в полезные зацепки.
– И у тебя же есть телефон, да? Тебе придется постоянно держать его при себе, Сера. – Он удовлетворенно кивает, когда я достаю крошечный телефон из кармана и показываю его ему.
– Бэтфон 35всегда будет заряжен, – клянусь я.
Выдавая себя за обеспокоенных родственников, Себастьян и Шарлотта подкупили охранников в больнице, чтобы они позвонили по этому номеру, если случится какой-нибудь инцидент с «Мэдисон». Кир пробудет в теле Мэдисон около десяти лет, прежде чем оно начнет ослабевать. Если за это время ему все-таки удается поцеловать одного из охранников, если с ним что-нибудь случится, они позвонят и предупредят меня в течение нескольких минут. Если этот телефон зазвонит, то мне нужно будет уходить, несмотря ни на что, независимо от того, где я буду находиться.