Невозможный
Шрифт:
Ты отправила ссылку на ролик друзьям и замучила их требованием поделиться впечатлениями. Ты настаивала, что вот таким должен быть настоящий мужчина, настоящий парень.
– Каурова, – говорила ты в полном изумлении, – они тоньше нас, чувственнее… Я по сравнению с ними – кукла тряпичная! Я ничего не чувствую…
– Бэлла, – сказал тебе вконец замученный твоими приставаниями Сева, – проблема в том, что у каждого хорошего парня уже есть парень.
Ты вздохнула с сожалением и погрузилась в работу. Но в твоей голове звучало танго.
Ближе к вечеру из творческих
– Кто? – спросила ты.
– По объявлению, – прозвучал низкий мужской голос.
Ты удивилась, потому что не сразу сообразила, о каком объявлении идет речь: ведь мужчинам с низкими голосами, впрочем, как и с высокими, ты ничего не объявляла. Хотя могла бы – у тебя давно имелась пара тезисов для декларации независимости. Ты посмотрела в дверной глазок и открыла дверь.
На лестничной площадке стоял русоволосый щуплый мальчишка с рюкзачком за плечами и наушниками на шее. Он улыбался.
– Эээ… вообще-то я ждала девочку, – сказала ты, безотчетно улыбаясь в ответ.
– Мои родители тоже ждали девочку, а родился я, – засмеялся мальчишка, глядя веселыми глазами куда-то поверх твоей головы. Ты вспомнила, что из твоей рыжей копны торчат карандаши, и тоже засмеялась. Ты в тот момент вообще выглядела экзотично: любимые клетчатые штаны-афгани поддерживались на нужном уровне красными подтяжками, застегнутыми крест-накрест. На синий топ был накатан принт собственного производства: твое детское фото на горшке. А в руке ты держала большую белую чашку с гусиками, в которой остывал недопитый чай – вечный и незаменимый спутник творческого процесса.
И вдруг ты узнала мальчишку. Если бы не узнала, то на этом все бы, наверное, и закончилось. Мало ли чего можно ожидать от чужих мальчишек, пусть даже таких веселых? Но ты его узнала: он был участником одного из многочисленных талант-шоу. Кажется, самым младшим в прошлом сезоне. Ты особо не следила за ним и не помнила, как он поет. Потому что все эти шоу – это совершенно не твоя музыка. Ты любила рок, а там исполняли попсу.
Мальчишка улыбался, и от него веяло таким теплом и дружелюбием, что ты отступила. Тебя словно включили в розетку, и по твоим венам побежал ток. Ты до сих пор не можешь понять, как это получилось. И как ему вообще удается так заряжать людей.
– Я снял объявление, так что, извини, больше никто не придет, – повинился он.
– Ну… входи. Я, правда, не знаю, как… будет ли это удобно…
– Ты чего-то стесняешься? Поверь, все люди физиологически устроены одинаково. И вообще, у меня дома есть сестра, и я в курсе всех ваших девичьих секретов и заморочек.
Вот, значит, как, подумала ты. У него есть сестра, и он все про вас знает. А ты имеешь неслабый шанс заполучить брата. Ты часто жалела, что не смогла раскрутить родителей на братика. Каурова уговорила своих, а ты – нет. Ты ей страшно завидовала. И вот теперь подруга своим объявлением наколдовала тебе брата. Да еще такого… обаятельного, что ли…
– Но в ванной мне нужна отдельная
– Ладно, я свою «фигню» подвину, – сказала ты и сама себе удивилась: так быстро он тебя к себе расположил.
Но ты тоже знала кое-что о мужчинах и их «заморочках».
– А ты не разбрасываешь носки по квартире? – включила ты «капчу».
– Ну что ты! Я симметрично раскладываю их пяточками на юг!
Тест был пройден, на твой взгляд, с отменным внутренним драйвом и вполне тебя удовлетворил. Позже, когда ты вспоминала его неожиданное появление на пороге твоей квартиры, тебе на ум приходил даже гипноз. А чем еще можно было объяснить то невероятное обстоятельство, что на четвертой минуте разговора ты уже готова была поделиться с ним своей полочкой в ванной?
– Ну, пойдем, я покажу тебе комнату. Ты внимательно читал объявление? Ты понял, что сдается не квартира, а комната? То есть, тут еще я живу.
– Я понял, понял… Меня это устраивает. Не люблю приходить в пустой дом.
– Ты учишься или работаешь?
– И то, и другое. Учусь на первом курсе. И работаю по вечерам в клубах.
Он увидел в гостиной пианино.
– Отлично! Играешь?
– Уже нет, бросила давно, не доучившись. Я недоучка. Это бабушкин инструмент.
– А мне можно будет?
– Конечно, только я тебя огорчу: пианино наверняка расстроено жутко, – сказала ты. – Но я могу поискать настройщика.
– Не нужно никого искать, у нас в деканате их целый список.
– Послушай, а почему ты не живешь в общежитии? – поинтересовалась ты.
– Я, как раз, живу в общежитии, – ответил мальчишка, – только там неудобно: и душ вечно занят, и очень много народу, и все шумят. Я себя не слышу.
Ты очень удивилась: зачем человеку слушать себя? Как это? Потом сообразила, что он музыкант. Наверное, музыканты слушают музыку внутри себя. Им нужна тишина.
Мальчишка с интересом обозревал комнату. Просторная, окном обращенная в тихий двор со старыми липами, она имела все необходимое: старорежимный добротный шифоньер, дедов рабочий стол, увенчанный чернильницей каслинского литья, разлапистое кожаное кресло, громоздкую кровать и роскошную библиотеку.
– А интернет у тебя есть? – спросил он, заподозрив, очевидно, что в таком интерьере его не может быть в принципе. – Я могу заключить договор с провайдером на себя.
– У меня есть вай-фай. Можешь пользоваться компьютером, где тебе удобно.
Наверное, вид у тебя при этом был пафосный. Мальчишка засмеялся.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто интернет не вяжется с этим… стилем. А вообще мне здесь очень нравится.
О стиле он явно имел понятие. Ты бы, пожалуй, определила его самого как стильного человека: при несколько разгильдяйском на первый взгляд прикиде он выглядел человеком со вкусом. Все это адаптированное хипстерское обормотство со странного покроя джинсами, белоснежной рубашкой навыпуск и серым пиджачком из нетканой шерсти со вздернутыми к локтям рукавами необыкновенно шло ему. На тонком запястье он носил широкий кожаный браслет. И было заметно, что по удлиненным волосам прошлась рука хорошего мастера. Метросексуал, да и только. К тому же его «фигня» на полочке в ванной оказалась на удивление дорогой японской парфюмерией.