Невозвращенцы на Луне
Шрифт:
Но главное на товарняке- не попасть на глаза «Гавриле» – прицепщику и охраннику состава. А так его прозвали станционные пацаны, оравшие ему: «Гаврила-a крути-и!». У «Гаврилы» был красный фонарь и рукоятка тормоза, которую ему следовало крутить, чтобы состав притормаживал на спусках. Прозвище ему очень не нравилось. И нас, мальчишек- зайцев готов был пороть нещадно.
До южных бахчей мы всё- таки доехали. Но дыни, оказывается, ещё не дозрели и нас не только мучил понос, но и ещё болела задница и спина: конные объездчики отхлестали кнутами. Назад до Омска ехали голодом и молча. Дома меня бабушка лишь обняла: «Краля ты моя, куда же тебя черти носили! Энто все, поди Забар смустил, смоляная рожа! Чисто твой дед, Сёмич…» А Толяну с Ванькой всыпали «по первое число». У Тольки отец, а у Ваньки – дядя, хотя и пришли
Прореха в законе
Шёл я в райцентр Азово. Была у меня за пазухой финка, что на бражку выменял у фронтовика Лёньки Помпеева. Финкой было здорово в ножички играть и свистки из лозы ладить. Да и в дороге не так боязно.
Пока шёл, раздумья лезли в голову, а думы мои были вовсе не весёлые. Ведь шестой класс я всё-таки не закончил и заветную справку не получил. Куда теперь? Ну, для начала можно и у дядьки. Он был крупным шишкой-заготовителем, а ко всему что- то знал про моего отца. Но как быть со школой и справкой? Надо сказать, что паспорт на руках к колхозе имели 3–4 человека., среди них моя бабушка, как единоличница, председатель, да, разве что, почтальонша. Так что вместо паспорта выдавали справку колхозника, коли в город ехать случалось. Но вот беда: полных лет мне было 13, то есть для получения паспорта рановато. Ни поехать, ни пойти даже в соседнее село колхозник «де юре» не имел права. Это угнетало по сути: вроде прорехи в законе, но с двойной запретной заплатой. Хотя дядя Коля не стал себе морщить лоб в связи с внезапным появлением деревенского племянника, а переправил меня к другой сестре – тёте Тане. Благо, она работала народным судьёй и всякие справки- малявки для неё проблем не составляли. А два окультуренных братика начали усиленно приучать меня к цивильной жизни. Так что вскорости мой прохудившийся юридический «Сидор» был надёжно заплатан. А в школе мой «хенди Хох» (руки вверх) поменяли на французский портфель – редикюль – «пардон, мадам». Так что к весне мне пришпандорили «неполное среднее образование» и «четвёрку» по поведению, что приравнивалось по тем временам чуть ли не к судимости условно. Но по настоянию Татьяны Петровны мои «фортели» были как бы спущены в пресловутую реку Лету и преданы забвению мои драки и нецензурщина. Наряду с этим встал вопрос, куда девать новояленного «агнца», чтобы только подалее от досточтимых братиков судейского отродия.
А пока столяром
В связи с возникшей проблемой Валерика, то бишь меня, приняли в комсомол уже как «достойного» пионера. Тут же мне спроворили комсомольскую путёвку на мебельную фабрику. И полетел я сизым голубем прямиком в Омск. Вначале в ОблКВЛКСМ, откуда с немалым скандалом – на мебельную фабрику. Минуя ремесленное училище, но с третьим разрядом. Это озадачило моего начальника участка Козлова: мне разрешалось работать лишь до обеда и под наблюдением глухонемого наставника(других не было). А в вечерней школе, куда меня с трудом определили (не было 16 лет и паспорта), моими одноклассниками были сплошь фронтовики. В буфете, в подвале, рядом с раздевалкой торговали пивом и водкой на разлив.
Были и казусы. Лёня Славский, бывший командир полковой разведки, кавалер не менее пяти орденов, инвалид войны имел обыкновение второй урок сидеть в буфете. На первом он за партой считал выручку за штрафы по электричеству и «усушивал» разницу на втором часе, попивая «женатое пиво». Так он называл пиво с добавленной в него водкой. На третьем уроке он мирно посапывал на парте. И никто его не беспокоил: заслуженный человек! А тут случилась оказия с подменой преподавателя именно на третий час. По закону подлости Славского вызвали к доске. Вышел- то он браво, но, пройдя две-три парты, опять прикорнул. Учитель в испуге вызвал скорую. Смеху было на всю школу. Но водку в буфете продавать не стали, только пиво и газировку. Я в классе был вроде сына полка. Меня любили все: я давал списывать запросто.
Почти так же ко мне относились на фабрике. Немых на фронт не брали, бендеровцев – тоже. А фронтовики, по большей части калеки, держались особняком. Немые частью были говорящие. Не совсем внятно, но к их манере «говорить» привыкали.
Не забыть, как тот же Козлов пёкся о сохранении столярного искусства краснодеревщиков, вот только жаль, что не многими он был понят. Может и мной тоже. Видел Козлов мои старания и любовь к дереву. Уговаривал идти учиться в институт за счёт фабрики по деревообработке и мебели. Я же, окончив вечернюю школу, поступил в авиационный институт… Вряд ли тогда мыслилось, что есть СУДЬБА. Многое, конечно, вершит человек сам, но есть нечто выше его чаяний.
Хрущевская кукуруза и флот
Говорят, что на могиле Никиты Сергеевича Хрущёва стоит изваяние из двухцветного гранита: чёрного и белого. Пожалуй, что скульптор очень даже символично отобразил в памятнике смысл деяний руководителя советского государства. Несомненный позитив, тогда мало кем воспринятый и сумбурный негатив его деяний, породивший массу негодований в народе и у его ближайших соратников. Вроде весьма благое дело – дать простому люду жильё, переселить их из бараков и хибар в цивилизованное, пусть и не очень, но жильё. Оно уцелело и по сей день: совмещённые санузлы с ванной, низкие потолки.
Анекдот тех времён: «Хрущёв совместил ванную с туалетом, потолок сблизил с полом, была мысль соединить в один трубопровод водопровод и канализацию. Не успел. Сняли».
Сократил непомерную армию, двинул миллионы людей на целину, сделал миллиардные вложения в оборонку, непомерно поднял налоги. Выпустил тысячи «зеков», наводнив страну преступниками. В ответ стих на вагоне товарняка:
«Дорогой товарищ Сталин, на кого ты нас оставил!
У Никиты, мудреца, хрен попьёшь теперь винца!», а внизу приписка: «Везите до Москвы, не стирайте!»
Хотя надо всё-таки отдать должное Н. Хрущёву как хозяйственнику государственного масштаба. И, если И. Сталин решал глобальные вопросы через ГУЛАГ, то Никита Сергеевич ставил вопросы и решал их почти по демократическому принципу: накормить, дать работу и жильё. Причём не за колючей проволокой и с тюремной баландой, как действовал Иосиф Джугашвили, а на свободе. Не хватало хлеба, мяса, молока… Белый хлеб давали по рецептам врачей. Ко всему появились совершенно необоснованные лозунги: «Догоним и перегоним США по производству мяса, молока…» Хотя откуда взяться всем этим продуктам, коли нету должного уровня сельхозпроизводства. Появилось сотни анекдотов: «По мясу и молоку хреном проволоку!»; в Москве – «Мосмясо», «Мосхлеб»; в Одессе «Одэмясо», «Одэхлиб», а в Херсоне, говорят, и того хуже». Началась «эра кукурузы», якобы универсального продукта для населения и… скота.
Постараемся сегодня понять происходящее в СССР и окружающем его мире. Продолжалось совершенствование и испытание ядерного оружия – залога государственной безопасности. Строились ракеты, танки, самолёты. До половины, если не более населения «работали на войну». Противостоящие СССР страны НАТО всё глубже втягивали нас в гонку вооружений. Во всемирной атмосфере уже не просто пахло, а чадило ядерной войной. Не мог СССР, имеющий почти трёхкратное экономическое отставание от США и стран НАТО, превзойти их по вооружению и армии. Ко всему не было устойчивой военной доктрины.