Невозвращенцы
Шрифт:
Цезарь внимательно посмотрел на карту, размышляя кого еще можно подключить к нападению.
«Германские баронства и так будут готовы пограбить — их не надо подстегивать… Даны? Норманы? — Конечно тоже. Но почему у меня такое ощущение, что я что-то упустил очень важное?» — цезарь встал и начал медленно ходить по атриуму, под внимательным взглядом Леонардо, который взглядом хотел протиснуться в его мысли. Взгляд цезаря упал на Западный материк и мысль, которая долго стучалась в двери его мозга, наконец-то была осознана.
«Конечно! Как я не подумал! Такое войско не может обойтись без присутствия и силы самих Великих Князей, или, в крайнем случае, их наследников, а также волхвов высшего посвящения.
— Слушай меня Леонардо ди Медичи.
— Да, господин, я весь во внимании, — вскочил на ноги и поклонился куьер.
— Ты сообщишь всем нашим друзьям, ты их знаешь, о том, что вскоре все силы Росских Княжеств будут отведены на север Новогородского Княжества.
— Да, господин.
— Ты тайно подготовишь первый неизвестный [35] легион и лично отправишься с ним на север, договорись о скрытной переброске легиона с данами и норманами на их кораблях.
— Хм… Цель? Хочу отметить, что один легион это конечно много, но все равно не хватит для….
35
Легион, который не состоит на официальном учете в Риме Земли-2, т. е. секретное подразделение.
— Не перебивай. Цель: скрытное перемещение на север Новгорода и в определенный момент удар по лагерю, где будет находиться великие князья или княжичи, а также волхвы их богопротивной веры. Ты обязан вернуться, или, хотя бы, не попасть в плен живым.
— Я понял.
— Ступай, именем Рима.
Леонардо ушел, а цезарь, еще немного постояв и подумав, отправился в другую сторону. Он спустился в подвал и подошел к ничем не примечательной каменной стене. Цезарь распахнул ворот тоги и достал висевшую на шее золотую пластинку причудливой формы, оглянулся по сторонам и вставил ее в небольшое отверстие на уровне колена. Где — то внутри послышался приглушенный шум льющейся воды и кусок стены напротив отверстия плавно отъехал в глубину стены, открывая высокий но узкий проход. Цезарь встал на четвереньки и заполз в проход. Проход закрылся и тут же с визгом разрубаемого воздуха на уровне пояса проскочило огромное металлическое лезвие. Не встань посетитель на карачики — его, или любого другого разрубило бы пополам, несмотря ни на какую одетую броню. Лезвие с тихим шумом поехало назад и только после этого цезарь встал и пошел. Через сто шагов туннель резко изогнулся и закончился изящной дверцей. Каменной. Цезарь нащупал на стене чуть выступающий от поверхности камень и определенным стуком постучал по нему. Через некоторое недолгое время дверца распахнулась и цезарь зашел в небольшой, освещенный масляными лампами зал.
Стены, потолок и пол зала были выложены обсидианом, воздух нагнетался по очень тонким, прихотливо изогнутым щелям в камне, а пищу находившемуся здесь личному гостю цезаря доставляли по секретному небольшому лифту. Причем никто из рабов не знал, кому идет эта пища, а только задумавшихся об этом скармливали львам. А все остальные заказы гостя цезарь приносил или приводил сам. Вот и сейчас, прошлый заказ гостя медленно умирал на черном жертвеннике, расположенном по центру комнаты. Еще совсем юная рабыня, судя по цвету кожи, где она еще осталась, откуда-то из Та-Кемет, сейчас медленно истекала кровью из многочисленных тонких порезов, мелкой сеткой покрывавших все тело.
— Зачем
Цезарь вздрогнул и обернулся. Неслышно подкравшийся за спину перед ним стоял его гость. Узнай об этом госте кто-либо из его семьи или, что гораздо хуже, из правителей других государств, самое легкое, что ему предстояло, это яма с мелкими скорпионами, у которых удалено жало, или с голодными крысами. Перед ним стоял высокий краснокожий жрец Кровавого Бога-Змея Кукулькана, единого бога Западного материка, покровителя войн, вершителя судеб и подлинного хозяина тамошних земель. Жрец одет был только в набедренную повязку, как будто и не чувствовал холод подземелья, а от виска, через все тело очень медленно каплями текла кровь. Незаживающая кровавая рана — «Знак Кукулькана» и основная примета жрецов этого культа. По размеру раны определялся и ранг жреца.
— Зачем пришел, светлокожий? — еще раз переспросил гость.
— У меня есть весть для вас, Кровавые Жрецы…
Глава 16
Ольга
Великокняжеский терем, Киев, Сечень [36] года 1788 от обретения
Ваза драгоценного катайского фарфора, обиженно дзынькнув от удара о стену, рассыпалась на мелкие куски. Цель, в которую девичья рука направила вазу, успела увернуться и теперь укоризненно смотрела на осколки.
36
Январь
— Ольга, прекрати. Батюшка наш не велел. Это опасно…
— Кому опасно? Мне? Я у тебя, великого княжича, сына Великого Князя Киевского, воя Перуна выигрываю из десятка один поединок! А с новиком Перуна я сражаюсь на равных! — орала на своего брата великая княжна Ольга Киевская.
— Всего один бой ты выигрываешь! А если тебя украдут?
— Да кому я нужна? — продолжала кричать, — кому?
— Ну, ромеи спят и видят тебя мертвой, ханы орды тебя видят в своих гаремах, булгары — как угодно — лишь бы досадить…
— А ты обо мне подумал? Ты знаешь как мне плохо?
— Плохо? То-то по всему миру ты известна как самая распутная женщина!
Ольга замолчала и отвернулась к окну. Через несколько долей она повернулась обратно — по ее щекам пролегли мокрые дорожки слез.
— За что? Ты же знаешь — почему… Зачем ты так?
— Прости меня, бельчонок, — брат подошел к Ольге и обнял ее. — Я тебя очень люблю, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось плохое. По сему — ты останешься дома, здесь, в Киеве. Прости меня.
Брат ушел, а Ольга осталась стоять посреди своих покоев, с одной стороны разрывающаяся от ярости, а с другой — заливающаяся слезами.
Когда она только входила в женскую пору, княжеская повитуха, по совместительству врач и знахарка, сказала страшное: что у юной княжны мертвое лоно — что никогда у нее не будет детей. Сначала, ей не поверили, но потом, после первого и второго мужчины, когда своенравная молодая княжна наплевала на все княжеские увещевания и окрутила одного из холопов, ничего не произошло — она озаботилась сильнее. В Святограде, в святыне росов, старый великий волхв, избранник Мары, лучший лекарь на этом свете, повторил слова повитухи — «…Молись, дитя. Боги милостивы к своим детям.» Потом было многое — и не прекращающиеся слезы, и посещение всяких разных ведунов и знахарей, и поездки в другие княжества за тем же, в которых ее сопровождал расстроенный брат. Сумасшедшим метаниям положило конец посещение, по сказке одного ведуна, некой предсказательницы.