Невозвращенцы
Шрифт:
Как только медведи исчезли Александр упал где стоял — и от усталости, и от пережитого страха.
— Б…! Спаситель медведей! Ох. ть! — Александр ржал и бился об землю в истерике. — А как же, как в сказках, человеческим голосом сказать спасибо? И подарок какой, за услугу? Клад там? Или до места на спине донести? У…! Чтоб я еще раз……….!!!!
Минут через пятнадцать он более-менее пришел в себя. Перевязав плечо наиболее чистыми тряпками, он продолжил путь в том направлении, которое указал медведь. Идти все равно куда — а так хоть какое-то направление.
На следующий день Александр проснулся совсем больным. Плечо горело огнем, все тело было охвачено слабостью. Шатаясь, он
«Да у меня сильная температура…» — подумал он, ощупав горящее как в огне лицо. — «Чем это меня так? Грибами что ли траванулся? Или от медведя заразился чем-то? Животные — они известные переносчики… Заразы… Всякой…» — это были последние связные мысли. Остальное потонуло в кошмарах. Ему мнилось, что его несут медведи, вокруг пляшут волки, превращаясь то в пригожих девушек, то в страшных воинов, которые рвали его зубами. По ночам, в прохладе, ему становилось чуть полегче, но утром, как только солнце жарко нагревало землю кошмары опять приходили к нему. Изо всех сил, не соображая что делает, Александр продолжал сначала полу идти, а потом, когда сил на одной водно-ягодной диете не осталось — ползти, причем сам не зная куда. Для него это движение стало просто смыслом жизни, наполненной бредом и болью.
На неизвестный день он выполз к речке, причем понял это только тогда, когда руки его и лицо опустились в приятно холодную воду. «Вода… По воде не ходят… Что делать?… Как дальше ползти?…» Остатки разума напоминали ему, что с такой температурой нельзя лезть в холодную воду, что это самоубийство, но тело так хотело прохлады…
Александр уже не чувствовал ничего, погрузившись в беспамятство, когда сильные руки нескольких человек, одетых в легкие кольчуги, легко вытащили его из воды и положили отекать на берег. Над его головой быстро разгорелся спор на неизвестном для Александра языке. Если бы он был в сознании и знал бы финский, немецкий или норвежский языки, то он бы понял, о чем идет речь, так как язык был этакой смесью тех трех языков. В разговоре участвовало двое.
— И это и есть твоя добыча? А, ярл? — громко и с явной издевкой спросил один голос.
— Не тебе спрашивать об этом, Ивар! — ответил другой. — Или ты хочешь оспорить у меня мое место? Так бери свой топор! И ты получишь то, что давно тебе положили Боги.
— А что ты скажешь старейшине Эгилю Вивильсону?
— Замолчи! Или клянусь молотом Тора, я разобью твою дурную башку о камень и местные раки вдоволь попируют твоим мясом.
— Эгиль Вивильсон из клана Сигвардсонар будет очень рад твоим успехам! Или этот трелль и есть та самая большая добыча, о которой ты вопрошал Одина? Или дружина твоя уже пьет вина из золотых кубков, услаждая свои взоры танцем юных рабынь в покоренных градах? Или…
— Хватит. Замолчи. Эй, освободите круг! Ивар Суртсон из клана Бьярнарсонар, ты желаешь бросить мне вызов?
— … - Ивар замялся. И не зря. Ярл не зря считался вторым по силе воином в их крупном поселении, после вождя Эгиля Вивильсона. И облагодетельствовать местных раков ему тоже не хотелось.
— Отвечай! Молчишь? Так молчи же до дома! Ибо я клянусь покровителем нашим Одином, что если ты еще раз за время нашего пути откроишь свой поганый рот не для того, чтобы пожрать, я вырву твой змеиный язык и прибью его к твоему собственному щиту!
В ответ Ивар не сказал ничего, так как все знали, что слово у ярла Соти Свейсона из клана Хельгисонара было таким же крепким как его топор. И если он сказал, что вырвет и прибьет —
— Слушайте меня храбрые воины. Боги отвернули от нас свой лик и забрали у нас удачу. Мы уходим из земель Россов с тем, что взяли, не ища новой добычи. Такова воля богов…
Поворчав, войны стали запрыгивать обратно в ладью. Возвращаться домой, не набрав треллей и добычи, которою можно было бы прогулять долгими зимними вечерами ярл терял уважение своей дружины и обрекал свой род на бедность. В следующем походе он мог не набрать воинов и лишиться части своих владений или рода, ибо северные Боги посылают своим любимым детям самые сильные испытания, которые могут быть — морозы, которые убивают одинаково и сильного воина и слабую женщину. А дрова на пустынных островах стоят больших денег.
— А с этим что делать? Прирезать?
Соти очнулся от тяжелых мыслей и посмотрел на своего друга и побратима, который указывал на валяющееся у его ног тело. Побратим уже достал нож и, взяв трелля за волосы, приставил к его горлу свой широкий нож.
— Возьмем с собой. Пусть росские трели позаботятся о своем. А подохнет, так хоть морским ярлам [64] подарим. Не велика потеря. Брось его на дно драккара.
Глава 24
Результаты
64
касатки
Июнь, База по охране объекта «Аномалия» на Земле-2
Подполковник Седенький был в панике. По мере удаления от Городка и приближения к базе паника не утихала, а просто меняла свои формы. Если сначала дезертир боялся получить стрелу в горло или добрый стальной клинок в свое объемистое пузо, на которое уже давно не налезало стандартное обмундирование, то теперь он все сильнее и сильнее боялся наказания уже со стороны власти.
Быстрый марш на автомашинах занял 8 дней. За это время Седенький успел обдумать свои действия, посоветоваться с друзьями и выработать план действий.
Первой преградой на пути к бегству обратно на Большую землю было то, что подразделение, охраняющее зону перехода не подчинялось ни одному из полковников. Его задачей было отгородить отправленных на поселение и охрану от остального мира, во избежание различных проблем. У подполковника уже были прикинуты варианты, как он решит эту проблему.
Второй проблемой были действия на той стороне. Если он бежит отсюда, то попадает в цепкие руки родной ФСБ, которая быстренько за все его художества лишит его всего и посадит, или еще того хуже. Поэтому, следовало максимально увеличить время форы, за которое он должен был найти себе защитников.
«Если первую я решу так как задумывалось, то второю проблему я оттяну на 2–3 недели. Да и защитники у меня есть уже на примете. За это время я смогу найти подходы к тем нашим новым друзьям, которые за мою информацию обеспечат мне долгую, безопасную, а главное приятную жизнь».
— А присяга? — спросил кто-то маленький в его душе.
— Кто это? А… Это ты, совесть. Давно тебя не было слышно…
— А честь?
— Что? Что ты там несешь? Ты понимаешь, что меня убьют! Лишат жизни! А жизнь — это самое главное! Она важнее всего на свете! А уж моя жизнь гораздо важнее всех остальных жизней и всего остального. Важнее всяких твоих бреденей о чести, присяге, важнее семьи и детей, важнее Веры, важнее всего! Поняла, дура?