Невыносимая шестерка Тристы
Шрифт:
Я протягиваю руку, хватаю кусок пирога Каллума и бросаю его прямо в Лив. Он приземляется в ее чертову грудь и прилипает, кусочки попадают на подбородок, а она дергается, задыхаясь.
Теперь я уже не такая смешная, не так ли?
Все замирают, почти не дышат в ожидании реакции Лив. Я облизываю пальцы и жду.
— О, черт, — шепчет Майло, пряча за рукой смех.
Оливия прочищает горло и выпрямляется. Айрон делает шаг вперед, но она встает и отталкивает его.
— Все нормально, — щебечет она, переводя взгляд со своих братьев
Я киваю. Было бы отстойно, если бы все вышло из-под контроля и перестало быть забавным.
И, как только она ставит бутылку и берет диетическую колу, я делаю глубокий вдох, но затем Лив наклоняется над столом, высоко поднимает ее и выливает содержимое мне на голову.
— У-у-у-у, — ликует кто-то.
Каллум, взволнованно улыбаясь, щелкает пальцами, чтобы Эми начала фотографировать происходящее, но я делаю короткие неглубокие вдохи, когда ледяной напиток спутывает мои чистые волосы и прилипает к тонкой майке на моей гребаной груди без лифчика.
Я убью ее.
Встаю, хватаю ложку взбитых сливок с тарелки и поднимаю ее, уже приготовившись запустить в нее.
— Не делай этого, — она указывает пальцем. — Ты испачкала меня. Я испачкала тебя. Мы квиты.
Я медленно качаю головой: мне все равно, кто сейчас смотрит на меня в этой неприличной рубашке. Все, что я вижу, — это она.
— Ой-ей, — смеется Трейс, и все отступают в ожидании чего-то.
Я взмахиваю ложкой, шарик врезается прямо ей в шею, и воздух наполняется воем.
— Бой едой! — Трейс поднимает руки к небу.
И все начинают бросаться едой.
— Ву-ху, — кричит кто-то, и «Мариетта» заполняется смехом.
Лив отшвыривает свой стул назад и обегает стол, а я вскрикиваю и убегаю. Трейс хватает тарелку с лаймом, к нему присоединяются его братья, и все начинают кидать еду друг в друга. Соседние посетители с тарелками в руках немедленно уходят с линии огня в помещение.
— Продолжай снимать, — требует Каллум. — Да, черт возьми!
Я беру чье-то оставленное на столе пиво и резко поворачиваюсь лицом к Лив.
— Намекаешь, что я сплю с твоим братом, и даже не с одним? — кричу я.
Я встряхиваю пиво и выплескиваю его на нее.
Оливия кричит, но начинает смеяться.
— Мне жаль!
Неправда.
Я хватаю все, что могу найти, бросаю в нее, и она приближается на дюйм, поднимая руки, чтобы защититься.
Эми снимает, как Каллум, Майло и их друзья подбрасывают в воздух фруктовый салат, пирожные и напитки, семья Лив бросает в ответ так хорошо, как только может, гоняясь за Святыми по внутреннему дворику.
К счастью, пока это все еще не переросло в настоящую драку.
Я перепрыгиваю через буфетную стойку, поскальзываюсь и приземляюсь на пятую точку, но, прежде чем я успеваю подняться на ноги, что-то теплое и липкое проливается мне на голову и течет вниз по рукам.
Зажмуриваю
Картофельное пюре? Такое ощущение, она вылила на меня целую кастрюлю пюре.
— Фу! — кричу я, вскакивая на ноги и вытирая картофель с глаз. — Я убью тебя!
Фу, фу, фу.
Я дрожу, чувствуя себя отвратительно. Мне нужно в душ.
Лив, запрокинув голову, так заразительно смеется.
Но я даже не успеваю найти еду, чтобы кинуть в нее, а она уже соскальзывает со стола и хватает меня за руку.
— Теперь мне нужно помыть тебя, — решает она и сразу же целует.
Да, черт возьми.
— Забери меня отсюда.
Сейчас. Пока все отвлечены.
Еда летает по воздуху, Даллас преследует Каллума с парой яиц, которые выглядят так, будто им будет больно, если их ударить, но мы не задерживаемся, чтобы не беспокоиться, если ситуация обострится. Схватив мою сумку со стола, мы убегаем, оставляя этот беспорядок на завтра, и я надеюсь, что Мэйкону потребуется именно столько времени, чтобы понять, что мы только что разрушили это место.
Оставив мою машину позади, мы бежим по темной грунтовой дороге, Лив снимает каблуки, чтобы не отставать от меня.
Мы останавливаемся, чтобы она могла отпереть входную дверь.
— Мне нужна ванна, детка, — шепчу я ей на ухо сзади.
Текила подействовала, и меня трясет. Она открывает дверь, и я направляюсь прямо вверх по лестнице впереди нее, в доме темно.
— Мэйкон! — зовет Оливия.
Ответа нет.
Остальные в «Мариетте», и я знаю, что у нее где-то здесь племянник. Должно быть, с няней.
Она следует за мной, когда я направляюсь в ванную, и мы обе входим, запирая за собой дверь.
Я бросаю сумку на стул рядом с ванной и скидываю босоножки.
— Хорошее первое свидание? — спрашиваю я.
— Неплохое.
Она включает воду, и комната вскоре заполняется паром. Я сижу на краю, наблюдая, как она наклоняется и проверяет температуру воды.
На нее больно смотреть. Вечно красный оттенок губ, будто она родилась с такими. Сияние ее оливковой кожи, едва заметный румянец на щеках. Стройные ноги и длинные волосы, и пот на ее теле, и мой рот у нее на груди. Все это заставило бы отца Макнилти обрушить на нас адские муки во время воскресной мессы, если бы он знал, чем мы занимаемся.
Я правда позволю Каллуму сопровождать меня на бал? Правда не пойду с ней на выпускной?
Задумавшись, опускаю взгляд. Я хочу, чтобы все знали, что она моя. Мое сердце принадлежит ей, и меня пугает, вдруг у нее нет желания обладать им так сильно, как я бы того хотела.
Оливия все еще не приняла тот факт, что я призналась ей в любви.
— Мне так хотелось сказать им всем, что я была в твоей постели, — тихо признаюсь я.
Она смотрит на меня, и я встаю, веду ее в душ, мы обе медленно снимаем друг с друга одежду, я не отрываю от нее взгляда.