Невыносимый
Шрифт:
— Ты преуспел. Этого бы не произошло, если бы ты не твои старания. Прекрасная работа. Мы отпразднуем в ближайшее время. Возможно, поужинаем завтра вечером.
И снова его внимание возвращается к Диане. Счастье сменяется грустью, испорченное моими собственническими выходками.
— Я думаю, что ужин — это хорошая идея.
Я киваю.
— Я все организую. Может быть, моя рабыня сможет поприсутствовать, если все же решит вести себя хорошо. В противном случае ей придется пропустить нашу встречу.
Диана приподнимает голову, но не смотрит мне в лицо. Ее красные, опухшие глаза упираются взглядом в мою грудь, и привычный гнев отступает, когда она проглатывает суп. Я внимательно слежу за
— Я думаю, что мне пора, — Джейми отталкивается от спинки стула и встает, тут же оказываясь рядом с женщиной, которая словно статуя расположилась у моих ног. Ее дыхание становится глубже, когда он наклоняется ближе и шепчет ей что–то на ухо. Движения густых ресниц замедляются, и она медленно поворачивает к нему голову; ее лицо в нескольких дюймах от его, когда они смотрят друг на друга. — Береги себя, рабыня.
Он встает, посылая мне ухмылку, а потом кивает и направляется в сторону двери. Слова исчезают. В моей голове крутится единственный вопрос. Что, черт возьми, он ей сказал?
Звуки открывающихся замков вытягивают меня из собственных размышлений. Я хватаю ее за локоть и тяну вверх, заставляя встать. Ноги Дианы заплетаются, когда я веду ее обратно в подвал. Спуск вниз проходит чертовски быстро, в отличие от подъема. Когда мы проходим мимо подноса со всеми моими лезвиями, я оборачиваю руку вокруг ее шеи, прижимая спиной к своей груди. Сжимаю сильнее, когда ее руки поднимаются к моей.
— Ты была очень плохой девочкой, — шепчу я ей на ушко. — Что я говорил тебе, прежде чем мы поднялись? Но ты все–таки бросила мне вызов? — мои пальцы сжимают скальпель, который лежит на подносе. Металлическая ручка кажется холодной на ощупь, и я чувствую, как подскакивает мой пульс. Диана сразу же начинает сопротивляться. Это только заставляет меня усилить захват и сделать его более надежным. Ее ноги ищут опору, когда я тяну девушку вглубь комнаты, разворачиваю и заставляю встать около металлической трубы у основания кровати. Плохо. Да, она нарушила правила, но то, что я собираюсь сделать, намного больше, чем просто наказание. В конечном счете, она все равно выберет жизнь, но теперь в мои задачи входит вытравить из нее смерть навсегда. Испугать ее до точки невозврата. И я не могу ждать. — Двинешься, и я вырежу свое имя на твоей спине, — я беру в руку шелковый галстук прежде, чем она успевает придумать, что делать дальше. Мне непонятно, напугана она или нет. Но я собираюсь это выяснить.
Глава 14
Диана
Я должна сбежать? Остаться? Осознаю, что поймана в ловушку, но черт меня возьми, если я не хочу попробовать сбежать. Единственной причиной, по которой я все еще прижимаюсь к кровати, являются любопытство и желание узнать, права я или нет относительно его хорошей стороны. После истории Джейми я не могу перестать думать о том, что Господин имеет какое–то отношение к нему и тому факту, что он отказался от самоубийства. Скорее всего, он передумал из–за него. Слишком подозрительное совпадение, что мы оба оказались связаны с этим человеком чисто случайно. Разумеется, Джейми работает на него, и именно он привез меня сюда. Он знает обо всех его планах. Возможно, у него была причина оставить меня здесь, и он верит, что у человека есть право выбора. Или возможно Господин убивает не сам, а в конечном счете
Черный шелковый галстук покачивается от его грациозных движений. Для человека, готового причинить боль, в его движениях присутствует очень мощная элегантность. Этого почти достаточно, чтобы развеять мои страхи. Почти. Мне не нравится, что он держит скальпель. И пусть я выдержала первый раз, когда он клеймил меня, но я не готова повторить эту процедуру.
— Подними руки выше головы.
Приказ звучит властно. И мое тело подчиняется, но мой мозг протестует.
— Я не разрешаю резать себя снова.
Господин приподнимает брови, но его движения не выглядят нерешительными. Шелк оборачивается вокруг моих запястий, когда он прижимается к моему телу и привязывает к металлической трубе. Легкий аромат его одеколона заставляет меня прикрыть глаза. Удовольствие. Я не задумываюсь, когда наклоняюсь вперед и скольжу своими губами по его грубой щеке. Он отступает, фасад сдержанности трещит по швам, а его взгляд встречается с моим.
— Я могу получить поцелуй сейчас? — бл*дь, мой голос звучит хрипло. Глубокий и соблазнительный, в нем слышится приглашение. Подействует ли это на него? Я уже слегка пробила его защиту. Стоит попробовать.
Давление на моих запястьях усиливается, когда он сильнее затягивает узел.
— Я же сказал тебе, что нет. Ты меня совсем не слушаешь. И к твоему сведению, если я захочу изрезать тебя снова, то я это сделаю. Твои капризы на меня не действуют и не приведут ни к чему хорошему. Ты должна запомнить, что тут я устанавливаю правила. И ты будешь им подчиняться и выдержишь все, что я для тебя запланировал. Если ты этого не сделаешь, то никогда не сможешь уйти.
— Кажется, ты в любом случае не собираешься меня отпускать.
Если бы была возможность вернуть все назад, я бы так и сделала. По мере того, как я прижимаюсь к столбу, монстр, которого я привыкла видеть, возвращается. Синий оттенок его глаз темнеет, он оборачивает руку вокруг моего горла и прижимает меня к трубе.
— Ты хочешь остаться здесь, рабыня? Изрезанная мной на куски, в шрамах, чтобы быть маленькой шлюшкой до конца своих дней? Это то, чего ты добиваешься? Думаешь, если выдержишь побои, то я отступлю и освобожу тебя? Я так не думаю. Я скорее убью тебя, и в конце концов, сделаю это с гораздо большим удовольствием, чем ты думаешь, — он поджимает губы, сильнее сжимая мою шею, и наклоняется ниже, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал. Желаешь мой поцелуй? Так тому и быть, — рукой, удерживающей меня за горло, он наклоняет мое тело вперед. Его губы жестко прижимаются к моим, и вопреки здравому смыслу, он впивается в меня зубами. Кровь сочится из моей предыдущей раны, и это почти заставляет меня закрыть рот, когда я ощущаю металлический привкус. Руками отчаянно дергаю ткань, которая на мне, в то время как ногами пытаюсь найти точку опоры. Воздух стремительно поступает в легкие, пока его руки перемещаются и впиваются в мой подбородок.
— М–м–м, — кончик его языка проходится по месту рассечения, пока он всасывает в рот мою нижнюю губу, вызывая боль, которая ощущается так, словно миллион жалящих игл пронзают кожу. — Так сладко. Так чертовски хорошо, рабыня, — его пальцы впиваются в мою щеку и сжимают до тех пор, пока я не начинаю плакать от боли. — Ты хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал?
Необходимость плюнуть ему в лицо становится слишком сильной. Меня переполняет желание сделать это. Или заехать коленом ему между ног. Может, я неправа на счет его хорошей стороны? Я отказываюсь в это верить. Она должна быть там, остается единственный вопрос, почему я пытаюсь до нее достучаться?