New-Пигмалионъ
Шрифт:
Понюхал свой не свежий тренировочный костюм, в котором он уже один раз ездил на тренировку и после этого забыл вынуть его из сумки и сунуть в стиральную машину, понюхал, и решив, что сойдет еще на один раз, запихнул его обратно в сумку, застегнул молнию и с легким сердцем отправился заниматься спортом.
Сперва побеседовал с тренером, с Рафиком Даниэляном – между прочим, с бывшим чемпионом СССР и чемпионом Олимпийских игр. Обсудил с Рафиком план тренировки.
Сперва побегать, и лучше не по механической дорожке, а по погоде, выбежав на стадион, что был тут же
С удовольствием побегал по стадиону.
Потом погнулся с Игорьком.
Игорь классический Греко-римский борец, силища у него ужасная.
Принялся помогать Дюрыгину наклоняться в положении сидя, нагибая его подбородком к коленкам и далее – носом к пальчикам ног, да так, что Дюрыгин взмолился, – сломаешь меня, чёрт!
Терпи, Валера, если не хочешь скорой старости и остеохондрозов.
Скорой старости и остеохондрозов Дюрыгин не хотел.
Погнулся, потянулся.
Потом снова побегал, на этот раз на бегущей дорожке.
Затем перешел в зал, где мужчины гремели железом.
Там, на тренажерах подсел под штангу для жима лежа.
Мальчик ассистент спросил, сколько блинов навесить?
Дюрыгин заказал штангу в шестьдесят килограмм.
В самый раз.
Рядом качался известный актер и кинорежиссер Стёпа Нахалкин.
Поздоровались.
Степа кряхтел, выполняя норму в сто сведений и разведений на большую грудную мышцу.
Ему надо хорошо выглядеть.
Ему уже шестьдесят два и он женился в этом году на молоденькой актрисочке.
– Людочки твоей не видать, Валера, – сказал Стёпа, переводя дыхание.
– А ты не слыхал? В аварию попала, сейчас дома отлеживается после сотрясения.
– Да ты что? Какая жизнь! Не знаешь где пропадешь…
– Это точно, – философски согласился Дюрыгин.
– А ты Лёву Мартенсона знаешь? – спросил Степан, – из Вахтанговского театра.
– Ну – Так его на прошлой неделе в парадной какие-то отморозки так отделали, что тоже с сотрясением лежит, а он у меня снимается.
– Может это не отморозки, а рассерженные поклонники таланта за плохо сыгранную роль? – пошутил Дюрыгин.
– Дурак ты, – отмахнулся Степа.
Нахалкин отер полотенцем пот с волосатой груди и пошел в раздевалку.
– В Сад Семирамиды пойдешь? – в спину ему крикнул Дюрыгин.
– Не, прямо в павильон на съемки поеду, – не оборачиваясь ответил Нахалкин.
В Сад Семирамиды пришлось идти одному.
– Нельзя изменять традиции, – решил Дюрыгин.
Да и нравилось ему после больших нагрузок расслабившись, послушать пение экзотических птиц.
Место здесь было элитно-тусовочное.
Вот и теперь в этот весьма ранний для Москвы час, здесь сидели и известный эстрадный певец с какой-то девушкой, и депутат Думы с известным – вечно небритым скандальным журналистом…
Дюрыгин
– Вам как всегда? Кофе эспрессо и минеральную воду "виталь" со льдом? – спросила официантка Сонечка.
– Пожалуй, – согласился Дюрыгин и принялся изучать свежий номер "Коммерсанта".
Раскрыл на той полосе, где писали про телевидение и культуру.
Ага…
Вот как раз про их телеканал пишут.
Пишут, что сетка осенью поменяется, и что в сетке будут новые программы, и среди премьер ожидается новое шоу Зарайского с Ирмой Вальберс…
Ни чего себе, это что уже решенный вопрос?
Откуда у них такая информация?
Это кто же такой пишет?
Ага, обозреватель и телекритик Ольшанская.
Это что же, главный с Ольшанской встречался и ей такого наговорил?
А как же тогда относиться к его обещаниям и заверениям, данным Дюрыгину, что у него есть шесть недель, чтобы найти ведущую?
Ведь шесть недель еще не истекли.
И ведущая у него будет.
Революция, а не ведущая!
И шоу у него будет, не шоу, а воплощенная Парижская коммуна…
И Агаша с голой грудью и французским триколором на баррикаде, как на картине Делакруа…
Дюрыгин снова усмехнулся, набежавшему образу.
А что?
Надо будет этот образ использовать и обыграть.
3.
Монахов был недоволен сценарием.
Агаша принялась рассказывать про то, как приехав из маленького подмосковного городка в столицу, она встретила богатого, но очень пожилого человека и полюбила его…
– Стоп, стоп, стоп, – закричал Монахов, – кто писал этот текст?
В руках он держал сшитый сценарий, где каждая страничка была положена в отдельный тонкий полиэтиленовый чехольчик.
– Кто писал?
– Александр Александрович писал, – ответила ассистентша с изможденным лицом.
– Надо к черту переписать, – сказал Монахов, – здесь не вяжется с общей концовкой и вообще, Агаша немного по имиджу не подходит, пусть Сан-Саныч перепишет на больного олигарха, а Агаша была медсестрой, ну и там как всегда…
– Это пол-часа переписывать, – сказала ассистентша.
– Нормально, а мы пока снимем эпизод с Никифоровым.
Агаша, тяжело вздохнув, что ее работа осложняется переписыванием сценария, а соответственно и переучиванием роли, пошла на трибуну, присев среди массовки.
Монахов объявил следующего гостя своего шоу, и публика по сигналу послушно принялась хлопать.
Никифоров – известный театральный артист, игравший в амплуа этаких блаженных и отвязных, которым ничего не стоит неожиданно заорать благим матом "ой, мороз-мороз" , хвастался теперь на Монаховской программе тем, что у него в его семьдесят шесть теперь вот родился ребенок от юной жены.