NEXT-3: Венок для Лавра

Карасик Аркадий

На этот раз кавказский мужчина не удержался от удивления. Его можно понять — слабосильная женщина в роли похитителя? Или «оракул» набивает себе цену, или шутит? Умной и находчивой Клавдии нет нужды красоваться, она и без того котируется достаточно высоко. Тогда шутит? Не похоже. А если — правда? Он опасливо поглядел на распухшую хозяйственную сумку, Вдруг в ней — оружие?

— Ты, что, савсэм уже решила встать на преступный путь, да? Баба-абрек? На Кавказе таких разбойников еще не было. Нэ вэрю!

До

того разволновался «олимпиец», что принялся щипать себя за мочки ушей, терзать чисто кавказский нос. Добрая и приветливая женщина в роли разбойника с большой дороги, похитителя невинных людей? Нет, абсурд, нелепица. Над ним просто подсмеиваются, издеваются. Над кем издеваются, над гордым горским мужчиной? Узнают на Кавказе — позор упадет на его голову! Ишаки и те отвернутся.

— Успокойся, бедный мой грузинчик. Никакого зверского похищения не будет мы, наоборот, спасем хорошую семью от плохих людей. Нет, не людей — бандитов! Увезем из Окимовска, пока не поздно.

— Зачэм ты, почему нэ Санчо?

Вопрос — резонный и деловой. Ссылаться на болезнь мужа, которая не позволяет ему самому провести опасную операцию, как-то неудобно. Врать Клавдия не приучена, за вранье в детстве ее частенько наказывали — ремнем по заднице.

— Видишь ли, все мои мужики заняты другими разборками и стрелками. Поэтому я не проинформировала их, не отвлекла от мужских дел. Вот только оставила записку… Ты, что, боишься?

В ответ — гордо вскинутая голова и выпяченная грудь.

— Горский мужчина нычэго нэ боится! Ради кунака на смерть пойдет! Почему нэ сказала ранше, я бы ружжо спрятал под курткой. Висит оно в спальне на ковре. А в тумбочке — разрешение и патроны…

Таксист перестал паясничать. Если уж речь пошла о стволах, дело не шуточное, пахнет порохом и кровью. Кавказцу, судя по его высказываниям, не привыкать к кровавым разборкам, а баба — подстать ему, видишь ли, спасать кого-то надумала. Скорей всего, не спасать — пограбить. Довезти их поскорей к вокзалу, высадить и — дай Бог ноги!

— Обойдемся без оружия, ты своим грозным видом всех положишь на асфальт.

Или закатает в асфальт, кавказский моджахед. Испуганный водитель пощупал единственное свое оружие — монтировку, утопил до пола педаль газа. Минут через десять машина остановилась возле вокзала. Клавдия выволокла из салона сумку, рассчиталась с водителем. Тот так рванул свою многострадальную «Волгу», что на повороте завизжали шины.

— Клавка, ты мэня удывляешь. Какой там грозный вид — просто спать хочется… А сумка зачем? Похищенную семью возить, да?

Вопрос — с подтекстом. По законам гор настоящий джигит не имеет права носить разные сумки, узлы, чемоданы, это — удел вьючных лошадей и ишаков. Нередко — женщин. Но в России — совсем другие правила, здесь джигитует слабый пол, а мужики —

обычные носильщики. Отобрать у Клавдии тяжелую сумку, или сделать вид — не замечает? Нельзя делать неприступный вид — обидится.

— Прихватила кой-какие продукты. Вдруг Лерка и ее матушка голодные.

— Знова удывляешь! Какой голод? На рынке все есть: и бастурма, и мясо для шашлыков, и разные сыры.

Не объяснять же наивному мужику, почему голодают в России? Все равно, не поймет. Лучше ограничиться пожатием плечами. Дескать, вруби извилины, подумай — сам поймешь. И ведь поймет! Он только с виду кажется этакой недоразвитой деревенщиной, свалившейся с кавказских вершин, на самом деле, под простоватой внешностью прячется природный ум настоящего дельца.

Русик посчитал пожатие плечами совсем другим — презрением по отношению к мужчина, который позволяет женщине таскать тяжести. Решительно отобрал сумку.

— Я могу и сама понести, своя ноша не тянет, — попыталась воспротивиться Клавдия. — Мужик с женской сумкой как-то не смотрится. Тем более, кавказец.

«Джигит» обиженно сморщился, но сумки не отдал. Москва — не Ереван или Тбилиси, здесь его никто не осудит, наоборот, похвалят — забота о слабой женщине.

— Нэ дам! Она тяжелая! Ходи спокойно. Я — кавалер, ты — дама.

Какая там тяжесть? Несколько банок домашних консервов, которые так любит Санчо, поэтому обязаны любить все остальные мужчины и женщины. Два круга деревенской колбасы. Вкуснейшая запеканка. Полкило сметаны. Литровая бутылка ягодного морса. Батон ветчины. Холодец. Поросенок. Остальное — аксессуары: салфетки, полотенца, вилки, ложки, ножи. Выполняя женскую работу, ей приходится носить и большие тяжести.

Конечно, полного перечня содержимого объемистой сумки Русику знать совсем не обязательно. Узнает, когда увидит на столе.

— Какая там тяжелая? — презрительно отмахнулась «дама». — Несколько банок консервов, мясо в вакуумной упаковке и какие-то мелочи. Отдай!

— Консервы — тоже тяжесть, да? Отцепись, пожалста! А то целая русская репка получается…

— Какая еще репка? — не поняла Клавдия. — Русик, не говори загадками, при твоем понимании русского языка, это выглядит смешно.

— Зачем смешно? Почему — загадки? Все понятно: дедка за бабку, бабка за репку. Вот и сейчас, я и сумку тащу и тебя тащу. Такой вес даже для джигита не под силу. Сломаюсь, как станешь спасать семью, а?

Электричка будто ожидала их — не успели разместиться на жесткой лавке, как двери со стуком закрылись.

Русик поскреб щетину на щеке, вздохнул. Вместо того, чтобы спать, потом трудиться в бутике, его тащат невесть куда, в какой-то неизвестный городишко на Оке. Спасать семью, которую по неизвестным причинам собираются похитить.