NEXT 3. Маски сброшены

Багров Виктор

— Закрылись от меня?

— Ничего не поделаешь. Некоторые пограничные состояния легко передаются. Да еще при выраженной способности внушать...

— Погодите... Разве это так уж плохо — уметь внушать?

Мартынов принялся задумчиво выбивать пальцами по столу маршеобразную мелодию. Он явно чего-то боялся. Неужели предвидит траурное завершение путанной беседы? Тогда он — оракул, настоящий, а не поддельный, ведун.

— Все это — непроходимая глупость. Внушить кому-то счастье? Повысить урожайность зерновых? Развернуть ураган или вызвать губительное землетрясение?... Не получится.

Осознанно или неосознанно — вы всегда будете обеспечивать потребности своих инстинктов. Мы все такие... зацикленные... Подсунуть банковскому клерку липовый чек — возможно. Шикарная девица ненадолго станет вашей — тоже веротно. Потом — фаза бумеранга, отдача, как от выстрелевшего пистолета. И кто знает, как эта отдача отзовется: потерей веса, саркомой, инсультом или классической шизофренией.

— Страсти какие, — притворно ужаснулся Дюбин.

— Не страсти — закономерности!

— Значит, отдача, говорите? Ну, что ж, проверим.

Одной рукой Дюбин приложил к лицу страшную посмертную маску, другой — достал из кармана пистолет с глушителем.

Побледневший Мартынов поднялся с дивана. В глазах — предсмертный ужас.

— Погодите... Это какая-то абсолютно не мотивиранная бессмыслица. Да еще с дурацкой маской...

— Не дурацкая, а посмертная. Потому, что я мертвый. И, простите, не имею права рисковать этим статусом... Без всякой мистики и внушений, ладно? Старым дедовским способом.

Пуля вошла точно в намеченную цель — в переносицу. Мартынов откинулся на спинку дивана и застыл.

Возвратив в карман отработавший пистолет, Дюбин старательно убрал следы своего пребывания в квартире. Протер диван, на котором сидел, помыл под краном чашку, из которой пил кофе, обработал дверные ручки, даже пол в прихожей и в кабинете. Тряпку сжег и спустил в унитаз.

Пора ехать на встречу с Ессентуки...

Мститель с вывернутыми извилинами привычно рулил, фиксировал красные и зеленные сигналы светофоров, отмечал опасные или, наоборот, безопасные маневры других машин, и размышлял о происшедшем в квартире Мартынова.

Еще один труп. Явный перебор. Очередная ступенька, ведущая к эшафоту. Но поступить по другому он просто не мог — экстрасенс подобрался к самому потаенному, оставить его в живых все равно, что выстрелить себе в висок.

В парке он избавился от наследившего оружия — бросил пистолет в пруд. Слава Сатане, в загашнике лежит еще парочка надежных стволов. Понадобится — купит еще десяток. Бумажки нетерпеливо шевелятся в карманах, при необходимости еще раз навестит банк, пообщается со «святым Петром» и с ячейкой в сейфовой камере.

На очереди — встреча с единственным помощником, пока еще не до конца разгаданным. Ессентуки...

Глава 4

Управляющий огромным супермаркетом компании «Империя» Петр Алексеевич Белугин уверен в безоблачном своем будущем. Не предвидятся ни социальные землетрясения, ни экономические цунами, обстановка в стране стабильная, руководство компанией уважает толкового и предприимчивого сотрудника, подпитывает его энергию поощрениями и премиями.

Начал он свою торговую карьеру с должности рядового

грузчика. Таскал или возил на тележке тяжелые мешки и ящики, разгружал огромные фуры, безропотно выполнял и другие поручения. Типа — убрать помещения, заменить заболевшего кладовщика, сопроводить в банк или в другой супермаркет мененджера.

Через полгода умного, понимающего грузчика повысили в должности — назначили продавцом. Естественно, с испытательнгым сроком, который он успешно выдержал.

По карьерной лестнице Белугин карабкался с трудом. Спотыкался, падал, возврашался на только-что покинутые рубежи, и снова упрямо лез со ступеньки на ступеньку.

И вот грузчик-продавец-мененджер превратился в завеующего огромным супермаркетом.

Его усилиями работа магазина отлажена, как отлично смазанный и отрегулированный механизм. Поставщики аккуратно пополняют полки и морозильные камеры своей продукцией, отношения с контролирующими и налоговыми службами нормальные, без напряги и недоговоренностей.

Ныняшняя более чем скромная должность виделась ему трамплином, который подбросит рядового заведующего в кресло одного из руководителей компании, может быть даже — на трон президента. Только не следует форсировать события, они должны произойти максимально естественно, не вызывая у окружающих зависти.

Петр Алексеевич любит прогуливаться по торговому залу. Одетый в модный костюм, в сиреневой сорочке и с шелковым галстуком, чисто выбритый, пахнувший дорогими духами, он медленно идет от отдела к отделу.

Снисходительно кивает подобострастным сотрудникам и сотрудницам, благожелательно улыбается богатым покупателям, презрительно, но с оттенком жалости, смотрит на нищих пенсионеров. Бедняги, разнеженно думает он, вынуждены ограничиваться дешевым молоком и недорогим хлебом. При этом слюнки текут при виде красно-черной икорки, вкусного балычка и другого манящего изобилия.

Но особое наслаждение доставляет посещение магазинных складов. На подобии бальзаковского Гобсека, он любуется многочисленными ящиками и мешками, картонными коробками и прозрачными упаковками.

Возвращается в свой кабинет усталый и разнеженный. Будто побывал на свидании с красоткой.

Сегодня захотелось побалдеть на складе компании. Он размещается в том же подвале, вслед за магазинным. Обещания положено выполнять. Неважно перед кем — вышестоящим или нижестоящим. Именно этим отличается уважающий себя человек от всякой шушуры. Тем более, перед «учеником», способным мальцем, только несколько увлекающемся.

Странно звучит, но Белугин немного побаивается его. Уважает и боится. Казалось бы, парень как парень: рыжие вихры, не подчиняющиеся расческе, очки в простой оправе, улыбчивая простодушна физиономия, добрые понимающие глазенки. Но за всем этим прячется недюжинный ум, какая-то медвежья напористость.

Именно эта «напористость» действует возбуждающе, заставляет выполнять замаскированные приказания, соответственно, вызывают некий испуг, позорный для ветерана-заведующего.

Вот и сейчас Белугин в очередной раз выполняет «просьбу» Лаврикова. Понимает, чем рискует, что ему грозит и все же ноги сами несут его в магазинное зазеркалье.