Нэй: мой любимый Прародитель

Кривенко Анна

Арраэх не совсем понял, кого он имеет в виду, поэтому Сальян торжественно, прямо-таки с предвкушением объявил, указывая на меня:

— Познакомься заново, брат! Это… мой отец — Нэй Синоарим-Пуорт, тринадцатый принц империи Синоар, прямой предок всей расы зоннёнов, а значит ваш Прародитель!

Я не удержался от ухмылки.

Так пафосно меня еще никто и никогда не представлял.

На лице Арраэха отразился непередаваемый шок…

Эпилог

Нэй

Арраэх

был действительно глубоко впечатлен, что я оказался настоящим отцом Сальяна. Его агрессивности по отношению ко мне уже как не бывало, ведь поводом для нее был только страх за «младшего брата». Он выслушал нашу историю, о которой Сальян рассказал вкратце, и после этого чинно мне поклонился, признавая мою правоту и извиняясь за прошлые недоразумения.

Я улыбнулся. Наконец-то!

На самом деле, я совершенно не держал зла на правителя зоннёнов. Наоборот, я был ему весьма благодарен за то, что он искренне заботился о моем сыне все это время. А ведь мог этого не делать…

Мы расстались друзьями.

Сальян сиял. Он дорожил своим приемным старшим братом, и был безумно рад, что мы примирились.

В течение последующих суток поступило немало новой информации.

Как оказалось, и генерал Лаурини, и Арман де Сантэ были носителями тьмы. Причем полковник освободился с легкостью, потому что был заражен недавно, а вот Лаурини выворачивало на изнанку несколько часов. В бреду он признался, что в последний год под влиянием паразита организовывал покушения на Ангелику Мирт. Причем, когда генерал пришел в себя после очищения от паразита, состояние его разума не стало лучше, и доктора признали у него биполярное расстройство.

Ангелику восстановили в должности, а ее отряду вернули все заслуженные награды и статусы. Я лично видел ребят, которые были очень рады случившемуся и планировали в ближайшее время возвратиться на службу.

Вечером мы — я, Ангелика, Сальян, Руэль и Макс с супругами — собрались вместе в одной из многочисленных уголков отдыха, и мой сын поблагодарил каждого за труды и старания в нашей общей борьбе. Им он тоже поведал свою историю, поразив присутствующих тем, что я оказался его отцом. Когда овации и изумления поутихли, Сальян попросил еще минутку внимания и сообщил одно свое решение:

— Я очень рад, что ко мне вернулась память. Счастлив, что нашел отца, — он посмотрел на меня и мягко улыбнулся, чем умилил весь женский состав присутствующих, — но наш мир давно погребен, и возвращаться нам с отцом некуда. Я хотел бы для всех вас, да и для всего остального мира остаться Рианом Синоарим. Руэль, ты позволишь? — он посмотрел на того, кого тысячелетиями называл старшим братом.

Руэль встрепенулся.

— Братишка! Ты еще спрашиваешь??? — он подскочил на ноги и, телепортировавшись, возник около Сальяна, хватая его в объятья. — Неужели ты сомневался???

Я улыбнулся: Руэль, как всегда, был весьма открытым и непосредственным и этим

удивительно располагал к себе.

Решение Сальяна было естественным, но только называть его Рианом я отказался категорически.

— Для тебя будет исключение, отец, — заулыбался сын, озорно подмигивая мне. — Только для тебя я буду Сальяном навечно…

Меня это устроило.

Удовлетворённо улыбнувшись, я кивнул.

На следующее утро Ангелика сообщила мне, что хочет вернуться на Ишир: ее вызвали к новому руководству, чтобы официально восстановить в должности и снять с нее все обвинения.

Я огорчился. Она так и не дала мне ответ на мое предложение, а сейчас ее отъезд невольно напоминал мне бегство.

Я должен был остаться на флагмане еще на несколько дней, чтобы помочь зоннёнам с некоторыми важными экспериментами, поэтому мы с Ангеликой попрощались у ангаров, и вышло это довольно сухо, что полоснуло по сердцу еще большей болью.

Неужели мне действительно нужно готовиться к разрыву???

Эта мысль начала потихоньку отравлять мое существование…

* * *

Ангелика Мирт

Моя квартира в Ширлеоне встретила меня обычной свежестью, порядком и теплом, вот только… была неприятно пустой.

Я не выдержала и заглянула в комнату, где некоторое время назад жил Нэй.

На меня мгновенно обрушились воспоминания: как я нашла его в звездолете работорговцев, потом притащила сюда. Как первое время пыталась наладить с ним контакт, ища какой-нибудь подход к инопланетному подростку, каким я считала его тогда.

Я вспомнила совсем юное лицо и тощее тело, но взгляд… его взгляд всегда был взрослым. Теперь я понимала, почему его глаза вспыхивали совсем не детскими желаниями при виде моих коротких шорт: он действительно не был ребенком. Никак…

Теперь он удивительно красивый и сильный мужчина, рядом с которым я чувствую себя маленькой и даже слабой, но… но между нами снова барьер. И этот барьер во мне…

Стало тоскливо, и я присела на краешек кровати, на которой еще недавно спал Нэй. Провела рукой по покрывалу, словно пытаясь уловить призрачное тепло его тела, которого никак не могло здесь остаться, и вдруг почувствовала, что мои глаза увлажнились.

Проклятье! Не хватало еще нытья!

Я подняла лицо к потолку, не позволяя слезами скатиться по щекам, и ощутила глубокое опустошение.

Почему мне кажется, что все почти разрушено? Почему все, что еще совсем недавно было таким прекрасным, теперь превращается в руины, так толком и не начавшись???

Неужели в этом виновата я сама???

Вдруг меня охватила какая-то злость. На себя. На свои страхи. На глупые предрассудки.

Боюсь старости? Боюсь дурнеть рядом ним? Но… разве это повод отказываться от счастья? Разве это повод лишать себя всего??? Да и Нэю тоже будет больно…

Имею ли я право поступить с ним так???