Нэй. Сердце Сошо
Шрифт:
Но, как оказалось, Райса не всеми новостями делилась с Нэем. Точнее, скрывалась всего одна, но какая!
Мелиса…
Она, оказывается, тяжело болела. Давно. И если уж Селистер не заметил, то Нэю и подавно было невозможно заметить.
Впрочем, кризис болезни развился у Мелисы уже после того, как Нэй ушел служить в Граничный патруль, и так захватил тело женщины, что съел ее за несколько лет.
Она еще пыталась держаться и только через несколько лет борьбы в одиночестве, наконец, призналась в своей болезни Райсе, а та потянула ее к самому Селистеру. После лечения Нэя они стали хорошими знакомыми, и Райса
Но это обращение запоздало. Сама болезнь – диабет или сахарная болезнь, как его тут называли, отягощённый арукой (клякса или рак на лигурийском) желудка, уже перешли в последние стадии, и Селистер диву давался, как вообще Мелиса жила все эти годы.
Как оказалось, употребляла она морку – смесь нюхательной соли, растолченных в мелкую пыль белых или молочных аккумов, и порошок костей тварей Королевского леса. Но всем было известно, что морка не лечит, она просто снимает боль – не более того. Но на все вопросы, почему Мелиса так себя запустила, а не обратилась за помощью и лечением раньше, та только пожимала плечами.
В общем, последние полтора года она почти безвылазно пролежала в клинике Селистера. Тот пытался исправить положение, но даже его магической силы, мертвых порой воскрешающей, на Мелису не хватило. Болезнь упорно тянула ее в объятья смерти, и энергия целителя только могла замедлить этот процесс.
Всего этого Нэй не знал. Райса и словом не обмолвилась, точнее, она писала, что с Мелисой все хорошо и прекрасно, и она, и все девчонки ее прекрасного дома в прекрасном состоянии. Не верить Райсе у Нэя причин не было, поэтому он как-то и не думал что-либо проверять.
Поэтому письмо, в котором Райса писала с извинениями о смертельной болезни своей хозяйки, матери и друга, оказалось совершено неожиданным. Как обухом по голове. Мелиса просила ничего не писать Нэю, боясь, что тот сорвется, сбежит, дезертирует ради того, чтобы найти какое-нибудь лекарство, чтобы спасти Мелису. Вот она и тянула до конца.
А ему что делать?
Был он лучшим муляр-ташем, но это не значило, что все и вся ему открыто. Чтобы выбить отпуск, пришлось попотеть. И на полковника надавить тут помог и Леомираис, с которым Нэй уже сдружился, а особенно Артур Мосли, который оказался в нужном месте в нужное время. Снова небольшой скандал, видимо, интриги Мирминора так на Принцев действуют. Немного шантажа уже со стороны Нэя, сославшись на болезнь не выходить в патрули несколько раз подряд. И даже исчезнуть на пару дней, напугав всех тем, что это мог быть побег со службы – самоволка.
И наконец командование скрепя сердце полный отпуск все-таки выписало на месяц (шесть натир, если с дорогой), но Нэй был уверен и надеялся, что этого должно было хватить.
Впрочем, нельзя сказать, что это был некий заговор именно против Нэя. На самом деле отпуска всем выписывались с большим скрипом, что очередные, а особенно внеочередные. За год перед дембелем Артур Мосли тоже выбивал себе внеочередной отпуск целый месяц. Причина? Нужно было поприсутствовать в Мир Рошанском на одном торжестве, чисто великосветском, что-то вроде сбора всех персон королевской крови Рошанского королевства. Его спрашивают:
– Умер кто?
Он:
– Нет.
– Тогда с чего такая спешка? Ну, чистое издевательство, честное слово! Хотя и командование
Но главное, что дали отпуск.
И Нэй не стал тратить время на дорогу – это ведь несколько натир, даже если быстро ехать. Он сделал проще: просто прошел дорогой первого Короля леса из Королевского леса в Язык Демона. Несколько часов, и он в окрестностях Орсы.
Правда, попасть в дом Селистера ему удалось чуть ли не с боем. Ну, не хотели его пускать без очереди (хоть и вечер был, но человек пять в приемной находились) и без заполнения карточки (вот что у него болит?), да еще и сошо (на самом деле, это и есть главная причина, по которой не хотели пускать именно к Селистеру, на этот случай в доме были простые целители). В конце концов, Нэй тихонько стукнул секретаря и рванулся к лестнице, а там и в сторону правого крыла. За ним помчалась целая процессия – секретарь и еще пара крепких парней.
Но догнали его, только когда он остановился.
Остановился в объятьях Селистера. Объятья были дружеские, но лицо целителя без улыбки, потому что было очень грустно и тяжело.
Секретарь с охраной, конечно, тут же ретировались, выказывая извинения, а Нэй и Селистер направились в палату, где лежала Мелиса.
Нэй успел повидаться и проститься.
Когда вошел в палату, просто не узнал в исхудавшей и очень слабой женщине некогда пышную и блещущую здоровьем Мелису. И Райса тут была.
Вот так они и просидели несколько дней. Постоянно о чем-то говорили, что-то вспоминали, смеялись, как будто пытались отстраниться или убежать от происходящего. Но куда убежишь от правды жизни? Даже ели и пили тут же, благо уборная была недалеко.
А на пятую или шестую ночь, Нэй плохо это помнил от нахлынувших чувств прощания, Мелиса умерла. Спокойно, без суеты и стонов, просто закрыла глаза и совершила последний вздох.
Потом Нэй, кажется, напился. До демонов в глазах и зеленых человечков. Еще глубже, ночью поздней, он помнил себя с Райсой, или она была в его объятьях, или он в ее. Вроде любовью занимались, а может, это только казалось.
В общем, помнил он этот вечер и эту ночь смерти смутно.
А наутро болела голова, ломили кости, и ничего ни хотелось, ни делать, ни даже встать желание не возникало. Он так и уткнулся носом в стену и заснул. Райса ушла и не появлялась больше в этот день. Причем снилось что-то приятное, или он просто гулял вне своего тела. А проснулся к вечеру без всякой боли (вполне возможно, Селистер постарался) и с желанием прогуляться уже в живом теле по вечернему городу, проветрить голову. Вот потянуло его по Орсе погулять.
Но, как говорится, все делается не просто так.
Случайностей нет.
И встречи случайными не бывают.
Ночная Орса – город многолюдный и веселый. В отличие от тесного Аркета, здесь было где развернуться и отдохнуть, не опасаясь за свою жизнь и кошелек. Конечно, и в Орсе были места, где лучше не появляться добропорядочным гражданам, но на то они и добропорядочные граждане, чтобы не ходить, куда не надо.
Нэй просто гулял, никуда не собираясь заходить. Лето Сигизмунда было в самом разгаре, ночи по-осеннему были темными, но не такими жаркими, как день, отчего на улицах было много народу, огни на центральных улицах светили ярко, освещая все вокруг как днем.