Нэй. Сердце Сошо
Шрифт:
И Нэй вспомнил про жернова Сэма:
– Сэм, как ты без жерновов-то? Без тяжести своей?
– У меня сам нурч тяжесть, разве с ним поглупеешь? – и улыбнулся-осклабился.
Нэй усмехнулся на это. Сэма всегда сложно понять.
Подошел к скелету твари, обошел его, заглядывая во все мыслимые и немыслимые места. Даже на живот прилег, высматривая что-то в тени скелета. И с облегчением вздохнул, когда явно чего-то не нашел.
При этом что Сэм, что эльфа смотрели на него с некоторым недоумением:
– Так, проверяю кое-что, – махнул рукой.
Так же ничего
– Вы заметили?
– Что?
– Вы заметили, что входов-выходов восемь, а не семь?
– Э… Я как-то не считал, – признался Сэм.
– А я вообще впервые на такой полянке.
Скелет гирахнида мешал Нэю встать в центр полянки и более спокойно рассмотреть ситуацию. Пришлось обходить скелет и просто размышлять. Правда, понять, что бурчал он себе под нос, было сложно.
Но в какой-то момент он вдруг сорвался со своего круга размышления, только бросив своим друзьям-товарищам:
– За мной! – и ринулся в один из проходов.
Часа два они шли почти в полном молчании, и наконец…
Вынырнули на очередной полянке. Только теперь вместо скелета гирахнида в центре расположилось небольшое озерцо, не больше десяти ярдов, окруженное по берегу редкими, но очень милыми и вполне живыми на вид елочками в рост человека. И зеленая травка, совершенно не сочетающаяся с серым миром вокруг, так и хочется прилечь на ней и отдохнуть…
– Ой, какая прелесть! – проговорила эльфа, и уже собралась к этому озерцу подойти и, видимо, на этой травке прилечь…
– Стоять! – окрик Нэя был резким и жестким до такой степени, что эльфа, да и Сэм, застыли, где стояли, и в том движении, в каком их застиг окрик Нэя.
Хм… Его окрики правда, что ли, такие страшные?
Нэй вздохнул:
– Сэм, у тебя, в твоих бездонных карманах найдется какой-нибудь лишний бутерброд?
– Ну… это… – замялся Сэм и в недоумении похлопал по карманам. Потом неожиданно радостно улыбнулся оскалом и, наконец, вытащил огромный, для обычного человека, двойной кусок хлеба, называемый «двойным» или просто сэндвичем.
Нежно так освободил его от ткани, в которой он был завернут, и протянул Нэю:
– Спасибо, друг мой, – Нэй взял этот сэндвич-бутерброд-двойку в руку и, совершенно неожиданно размахнувшись, запустил его в озерцо.
– Плакал мой уж… – хотел было сказать Сэм…
Но тут озерцо ожило, и в том месте, куда упал бутерброд, в самый центр, послышался шум, клацанье зубов и вода как будто вскипела и, если приглядеться, то можно было разглядеть небольших рыбок, очень пестрых, но и очень злых и зубастых, которые грызли не только бутерброд, но и самих себя. И озерцо очень быстро окрасилось в красный, кровавый цвет.
Нэй поднял руку, чтобы зрители приготовились к завершающемуся акту представления. И оно не заставило себя ждать…
Всё вокруг озерца подернулось дымкой, неким маревом, и очень милые, зеленые, живые ёлочки, неожиданно дернулись, как животные, сбросили с себя зеленые иголки, превратившись
И финал был впечатляющим…
Что-то огромное живое или непонятное вынырнуло из каменного подземелья Леса и, приподнявшись ярдов на пять над поверхностью, со всей водой, странными рыбками, елочками-клыками резко схлопнуло озерцо, являющееся, видимо, огромной пастью, и ушло вниз, в подземелье, оставив на поверхности лишь ровную площадку, в которой совершенно невозможно было признать бывшее тут озерцо.
Все. Представление завершилось.
Минуту стояла полная тишина.
– …Ин… Э… Что это было? – первым ожил Сэм.
– Каракрасики, – просто и очень спокойно проговорил Нэй, но глаза явно смеялись…
– Кто? – теперь ожила эльфа.
– Никто не знает, кто их так назвал, то ли в шутку, то ли всерьез. Но название прижилось, – Нэй пожал плечами. – На самом деле это – гирварты, если по-научному, – пираньи. Жуткие, злые и всегда голодные твари, – Нэя аж передернуло.
– А тварь, которая их проглотила? – Элли наконец-то приходила в себя.
– Так это все одно целое, единое целое – каракрасики-гирварты, – Нэй встал в центре бывшего озерца, огляделся и вдруг сорвался с места быстро и резко:
– За мной!
Озеро или мираж остался за спиной.
Но Лес продолжил свои чудачества.
Еще часа полтора похода, и…
Снова почти та же самая полянка! Но теперь в центре не было ничего. Ни скелетов, ни озера. Вообще ничего, если не считать десятка синьки – синих аккумов, аккуратно уложенных в самом центре полянки!
Но никаких ловушек или обманок, просто синька и ничего, кроме синьки…
Нэй остановился рядом с аккумами и, засунув руки в карманы, несколько минут качался с носка на пятку и наоборот, смотря в одну точку, то есть на эту кучку синих аккумов…
Они уже нашли (пошли в Лес, не только ведь для того, чтобы побывать на старом месте) несколько серых аккумов, несколько синьки, один красный, а Элли еще нашла и зеленку! Можно сказать, отличный результат. И тут еще эта синька.
И эта подля… э… полянка.
К Нэю подошла Элли, положила ему руку на плечо:
– Нэй, я не настаиваю на походе. Я не скажу ничего против, если мы не вернемся на это старое место. Может, не стоит себя мучить?
– Не-е-ет, – Нэй затряс правым указательным пальцем. – Нет. Нет. Нет (развел руки в стороны) …Лес играет со мной, но он не отбирает шанса. Он мне показывает: «смотри, что я могу!» – закружить, заводить, обмануть. Но при этом он и мне дает шанс разгадать этот ребус и найти старое место. Только нужно понять, что он хочет мне показать.
И задумчиво так снова осмотрелся:
– Вот! – воскликнул Нэй. – Теперь точно сюда! – и снова нырнул в очередной вход-выход…
Прошло минут пять, когда Нэй резко остановился и поднял сжатую в кулак руку, стоп, мол. И не лег на камень-землю, а как бы нырнул в нее – вот он стоит, а вот он уже в горизонтальном положении быстро так на камень опускается.