Нейро-панк
Шрифт:
Энглин вдруг взглянуло на Соломона так, словно запросто читало его мысли. Даже не так – словно оно заранее знало, какие мысли придут ему в голову. Сонные глаза уставились на него в упор, механически разглядывая и немного щурясь от яркого света. Вроде бы обычные человеческие глаза, только равнодушные и как-то не вполне по-человечески спокойные.
«Это не человек, - подумал он, тщетно пытаясь избежать этого взгляда, устремить глаза в другую сторону, - Когда-то оно, может, и было человеком, но сейчас это что-то другое. Что-то странное и наверняка опасное».
Говорят, брошенные на необитаемых островах люди через какое-то
А что если нейро-вандалы сами живут на необитаемых островах?.. Они практически не пользуются нейро-софтом, считая его наркотиком, но в то же время постоянно связаны с ним незримыми нитями. Они скользят по бездонным морям цифровых технологий, не погружаясь в них, лишь выхватывая из глубин вкусные куски, по большей части из соперничества, бахвальства или подростковой удали. Как далеки они стали от человечества, в котором иметь три десятка нейро-модулей – норма? Сколько этих невидимых необитаемых островов разбросано по миру? И сколько лет провело на своем острове то, что называет себя Энглин Кейне Нул?..
Соломон вдруг ощутил жалость, противную и липкую, как половая тряпка, которой касаешься случайно босой ногой. Жалость не к девяти мертвецам, а к этому непонятному и безумному существу, добровольно отказавшемуся быть человеком, запертом в своем маленьком кусочке хаоса среди серых камней. Он вдруг понял причину равнодушия и презрения, которые замечал в глазах Энглин, и которые оно даже не пыталось скрыть.
«Оно просто не считает нас людьми, - подумал Соломон, чувствуя, как эта простая истина тонким инеем выстилает желудок, - Вот как просто. Мы с Бароссой для него не люди. А спрутоподобные чудовища, сшившие себе маскировочные костюмы из обрывков человеческой кожи. И сейчас мы вторглись в его мир, уверенно и властно. Просим у него помощи и пытаемся объяснить, как это важно. Словно пьяные и напыщенные франты, кричащие с борта белоснежного лайнера сидящему на скале Робинзону, чтоб тот подкинул пару кокосовых орехов для коктейльной вечеринки… Необитаемый остров… Как гадко».
Энглин вдруг хохотнуло, оскалив отличные белые зубы и глядя на Соломона. Видимо, снова прочитало чужие мысли. Или же лицо Соломона стало красноречивее телевизионного экрана. Забравшись на кухонный стул, Энглин устроилось на корточках, обхватив руками тощие бледные колени, и стало похоже на дикого зверька, настороженно наблюдающего за подозрительными двуногими существами.
– Нам нужно ваше добровольное сотрудничество, - терпеливо говорил между тем Баросса, сам вымотанный этой односторонней глупой беседой, - Я понимаю, что ваши представления о нейро-преступниках могут быть отличными от моих или официальной позиции Транс-Пола, но…
– Как же ты мне осточертел, детектив Шкаф, - пробормотало Энглин, выпуская воздух сквозь плотно сжатые зубы, - Ты трещишь уже битый час, но так и не сказал, что тебе, черт возьми, от меня надо. Если пришел спрашивать, так спрашивай! Я жду конкретного вопроса!
Соломону захотелось рассмеяться, но это, вероятно, было бы нетактично в ходе то ли допроса, то ли беседы. Поэтому он приложил ладонь ко рту и сделал
– Хорошо, - за несколько секунд Баросса полностью восстановил пошатнувшийся было самоконтроль, - Вопрос у нас есть, и вопрос простой. Возможно ли, воздействуя на человека через нейро-интерфейс, заставить его кончить жизнь самоубийством?
Соломон ожидал, что Энглин надолго задумается, флегматично почесывая пальцем затылок и раскачиваясь на табуретке. Но ответ последовал практически мгновенно.
– Да, - сказало Энглин равнодушно, - Нейро-бомба.
Соломон и Баросса переглянулись. Баросса выглядел потрясенным – как пиратский капитан, обнаруживший всплывшую рядом с его кораблем подводную лодку. Как выглядит его собственное лицо, Соломон не знал, но предполагал, что не лучшим образом. Отличная, черт возьми, пощечина двум великовозрастным самоуверенным детективам от маленького недоразумения.
– Баросса, я сам…. Итак. Кхм… Что это за нейро-бомба?
Энглин вновь пожало плечами, на лице появилось выражение беспредельной скуки – как у ребенка, которого глупые взрослые заставляют сказать, хочет ли он пойти в школу и будет ли он там прилежно учиться.
– Это бомба. Бух! Только нейро-бомба. Бомба у тебя в мозгах, понял?
Соломон не понял. Но очень хотел понять.
– Это модуль?
– Не модуль, нет. Бомба. Информационный нейро-пакет. Застревает у тебя в извилинах и висит, как глист в кишке. Ждет сигнала. Когда получает сигнал – Бух!
Соломону приходилось многое слышать о нейро-софте и всем, что с ним связано. О бракованных модулях, которые, как говорят, могут из-за заводского брака выжечь мозг своему владельцу или превратить в эпилепсика. О секретном правительственном софте, который позволяет создавать из обычных людей биологические вычислительные комплексы огромной мощности. Об извращенном, редком, таинственном, опасном нейро-софте. Но про нейро-бомбы он ничего не слышал. Судя по всему, не слышал о них и Баросса.
Может, Энглин попросту дурачит их? Вполне вероятно – учитывая его отношение к Транс-Полу и обоим детективам в частности.
– Откуда они появились, эти бомбы?
– Их создали, - беспечно ответило Энглин, почесывая не знающий волос подбородок, - Насколько мне известно, ученые из Форда. Во время Второй Всемирной Информационной войны. Эти бомбы тайком закладывались в нейро-интерфейс всяких подозрительных типов. Вражеских дипломатов, перебежчиков, диверсантов… Стандартный нейро-интерфейс – он как вокзал, детектив Идинахренотсюда. У тебя есть платформы, на которые приходят поезда, и есть большой экран, на котором написано, какой поезд на какой платформе стоит. Считается, что мозг человека может выдержать до нескольких сотен таких платформ. Но кроме этих самых платформ есть ведь и другие способы попасть на вокзал. Технические пути или что-то вроде того.
– Подключение пакета к нейро-интерфейсу мозга таким образом, чтоб мозг сам не знал о наличии этого подключения? – спросил более подкованный в техническом отношении Баросса. Соломон мысленно поежился – в голосе Бароссы прозвучало что-то очень холодное, очень нехорошее, - Ты ведь это имеешь в виду, Энглин Кейне Нул?
– Вокзал с пропадающими поездами, - улыбнулось в ответ существо, обладавшее то ли детской непосредственностью, то ли дьявольским коварством, то ли безумной смесью того и другого, - Платформа девять и три четверти.