Нейромант

Гибсон Уильям

Таблетка вернула ему энергию, и он на подъеме поспешил с Сиги на Нинсэй и далее к Байицу. Его хвост, как он решил, исчез, и это было хорошо. Ему нужно было позвонить в несколько мест, продвинуть сделки, и все это не могло ждать. Кварталом дальше Байицу, ближе к порту, стояло неприметное офисное здание из уродливого желтого кирпича. Сейчас его окна были темны, но если вывернуть шею, можно заметить слабое свечение над крышей. Неработающая неоновая вывеска у главного входа гласила "Дешевый Отель" под гроздью иероглифов. Если у этого места и было другое имя,

то Кейс все равно не знал его; оно всегда называлось "Дешевым Отелем". Сюда приходили по аллее на выходе с Байицу, и лифт ждал в основании прозрачной шахты. Лифт был поздней пристройкой и крепился на здании при помощи бамбука и эпоксидки. Кейс забрался в пластиковую кабину и запустил ее своим ключом — немаркированным обрезком жесткой магнитной ленты.

С самого своего прибытия в Чибу Кейс снимал здесь саркофаг с понедельной оплатой, но никогда не спал в нем. Он спал в более дешевых местах.

Лифт пропах духами и дымом сигарет; стены кабины исцарапаны и захватаны пальцами. Проезжая пятый этаж, Кейс увидел огни Нинсэя. Он побарабанил пальцами по рукоятке пистолета, пока кабина останавливалась с затихающим шипением. Как всегда, полная остановка сопровождалась жестоким толчком, но Кейс был готов к этому. Он вышел во дворик, который служил одновременно и вестибюлем и лужайкой.

В середине квадратного покрытия из зеленого искуственного дерна за С-образной консолью сидел японский подросток и читал книгу.

Белые стеклопластиковые саркофаги были уложены в решетки промышленных строительных лесов. Шесть ярусов по 10 саркофагов с каждой стороны.

Кейс кивнул в направлении мальчика и проковылял по пластиковой траве к ближайшей лестнице. Все сооружение было накрыто дешевым ламинатом, дребезжавшим на сильном ветру и протекавшим в дождь, но сами саркофаги были сделаны добротно и открыть их без ключа было весьма затруднительно.

Решетчатый карниз дрожал под его весом, пока он шел по краю третьего яруса к номеру 92. Саркофаги имели три метра в длину, овальные люки шириной метр, и чуть менее полутора метров в высоту. Он вставил свой ключ в приемник и дождался, пока бортовой компьютер сверит его данные. Магнитные запоры ободряюще лязгнули, и люк со скрипом пружин поднялся в вертикальное положение. Заморгали флюоресцентные лампы, он вполз, захлопнул за собой люк и шлепнул по панели, которая переключала замок на ручной режим.

В номере 92 не было ничего, кроме стандартного карманного компьютера «Хитачи» и маленькой холодильной камеры из белого пенополистирола. Холодильник содержал остатки трех десятикилограммовых плиток сухого льда, тщательно завернутые в бумагу для замедления испарения, и выгнутую алюминиевую лабораторную флягу. Скрючившись на коричневом темперлоновом матрасе, который являлся и полом, и постелью, Кейс достал из кармана пушку Сина и положил ее на холодильник, потом снял куртку. Терминал саркофага был встроен в одну из вогнутых стенок, напротив панели со списком правил проживания на семи языках. Кейс вынул из подставки розовую трубку и вызвал из памяти гонконгский номер. Подождав пять

гудков, он прервал вызов. Покупатель трех мегабайтов горяченьких данных в его «Хитачи» сейчас не отвечал на звонки.

Он набрал токийский номер в Синдзюку.

Ответила женщина, что-то на японском.

— Змей на месте?

— Очень рад слышать тебя, — сказал Змей с добавочного номера. — Я ждал твоего звонка.

— Я достал тебе музыку — произнес Кейс, мельком глянув на холодильник.

— Очень рад слышать это. Сейчас у нас проблемы с оборотом наличности. Можешь подождать?

— Слушай, мне в натуре срочно нужны деньги…

Змей повесил трубку.

— Говно, — ответил Кейс гудящему радио. Взгляд его перешел на маленький дешевый пистолет.

— Неопределенно, — сказал он, — Все очень неопределенно сегодня.

Кейс зашел в «Чат» за час до рассвета, держа обе руки в карманах куртки; одна сжимала пистолет, другая — алюминиевую флягу.

Ратц сидел за дальним столом и пил воду «Аполлонарис» из пивного кувшина. Сто двадцать килограмм его рыхлого тела на скрипящем стуле подпирали стену. Бразильский пацан по имени Курт обслуживал за стойкой тихую горстку пьянчуг. Пластиковая рука Ратца жужжала, когда он поднимал кувшин и пил. Его бритая лысина блестела потом.

— Плохо выглядишь, дружище артист, — сказал Ратц, блеснув влажными руинами зубов.

— Со мной все в порядке, — ответил Кейс и улыбнулся оскалом черепа. — Просто супер.

Он плюхнулся на стул напротив Ратца, не вынимая рук из карманов.

— Угу, так ты и ходишь туда-сюда в своем переносном бомбоубежище из бухла и марафета. Хорошая защита от депрессии, да?

— Отвалил бы ты уже, Ратц. Видел Уэйджа?

— Защита от страха и одиночества, — продолжал бармен. — Прислушайся к страху. Он может оказаться твоим другом.

— Ты что-нибудь слышал про разборку в игровом зале сегодня ночью, Ратц? Никого не прибили?

— Какой-то псих порезал охранника. — Ратц пожал плечами. — Говорят, девка.

— Слушай, Ратц, мне нужно поговорить с Уэйджем, я…

— А. — губы Ратца сжались в тонкую линию. Он смотрел за спину Кейсу, в направлении входа. — Вот сейчас и поговоришь.

Кейс внезапно, как вспышку, увидел сюрикены в витрине. Стимулятор звенел в голове. Пистолет в руке был скользким от пота.

— Герр Уэйдж, — сказал Ратц, медленно вытягивая розовый манипулятор, как будто для рукопожатия. — Какая честь. Нечасто вы радуете нас своими посещениями.

Кейс повернул голову и посмотрел в лицо Уэйджа. Оно было загорелой незапоминающейся маской. Глаза — искуственно выращенные трансплантанты «Никон» цвета морской волны. Уэйдж носил шелковый костюм стального цвета и простые платиновые браслеты на каждом запястье. По сторонам от него стояли бойцы, плечи и руки которых бугрились пересаженными мускулами.

— Как дела, Кейс?

— Джентльмены, — позвал Ратц и своей пластиковой клешней поднял со стола пепельницу с горой окурков. — Мне здесь проблемы не нужны.