Нейронная одержимость
Шрифт:
Обучение одному простому жесту, который может спасти и навлечь беду в разных ситуациях. Но главное — явит миру родовой знак.
— Согни пальцы вот так. Сильнее, не боись. Мы, Комнины, крепче чем кажемся. А теперь вскинь руку. Видишь, как светится? Нет, малыш, это не проклятие и ты не одержим. Каллиник не придёт. Не к чему ему такое видеть. Что это? Наш символ, Адриан. Древнее и ярче тех, которые себе выдумали остальные пародии на бояр. Даже в темнейшие дни, когда все будут шептать о нашей слабости, ни
Решение, простое как денарий и не менее милое взгляду, рисуется само собой. Может, власть Комнинов и шатается, а чортовы Каллиники начинают грызть моим родственникам пятки. Но пока что я всё ещё представитель самого могущественного семейства в городе. А значит — могу объединить всех хотя бы на почве общей нелюбви. Я не обращаю внимания не вялую перепалку Ирины и Филлиона. Игнорирую рыки и вскрикивания спорщиков. И просто выхожу в середину зала.
— Кто из вас убивал демонов? — мне никто не отвечает. — Я задаю вопрос на тарабарском? Ответьте, спорщики, кто?
— Демонов? Мужик, ты точно не перепутал с бесом? — смеет иронизировать «щегол».
— Скажи мне, молодец, Комнин тебе давал разрешения говорить?
— Нет, но их тут и не вижу, — саркастично отвечает мне Уар.
Молча вздёргиваю руку и закатываю рукав кафтана. Особое движение пальцем — и невидимая ранее электротатуировка напитывается энергией. Под жадными, скептичными и презрительными взглядами вспыхивает золотым пламенем равновеликий «иерусалимский» крест. Символ Великого дома Комнин.
— Так вот слушайте меня. Я мог бы ткнуть вас в расписной список, восходящий по мужской линии к Святым отцам, или же выкаблучиваться личными заслугами своих предков. Но прежде чем поступать так, я всё-таки вас спрошу: вы когда-нибудь убивали демонов?
Зачарованное молчание мне ответом. Мне приходится опустить руку и подойти к каждому, глядя в карие, серые и зеленоватые глаза. И хотя ответы шпилевиков не оспаривают моего лидерства — они и не радуют. А ведь именно с этими бойцами мне предстоит лезть на колдуна.
— Ни в жизнь.
— Нет.
— Даже не встречал.
— Я встречала, — признаёт та самая девушка, что безрассудно ввязалась в спор мужиков. И тут же упрямо произносит: — Но спаслась бегством. А что вы на меня смотрите? Не убежала — беса с два вы бы меня тут не видели живой и готовой мстить.
— Как тебя зовут?
— Марика, милорд.
— Честный ответ, Марика. И мне знакомо подобное чувство. Я, щегол и баловень Комнинов, в семнадцать лет сбежал с верхушки шпиля, чтобы очутиться посреди Пургатории в объятьях ехидной демоницы. Ну вы знаете как это бывает. Анонимная сделка. Гарантии безопасности. А потом ты отмахиваешься от создания проклятых чемоданом, пытаясь сохранить разум.
Неловкие смешки.
— Я победил её. Но не убил. И за свою победу расплатился кусками памяти, оставшимися там, в Пургатории. Причём тут вы? Да при том, что Армод клятый, чует моё седалище — не просто колдун, а одержимый кибердемоном. Второй раз мне может не повезти. А вам, други мои — может и не повезти в первый.
— Только, названный брат, — картавит девушка (вроде
— Не буду спорить. Расскажу только об одном случае — древнем, ещё до Великой Перековки и даже до создания разбитого Диавола. Некогда в Великой степи был город. Из которого местные ходили в походы и обращали православных в рабов. Терпел это первый василевс, терпел второй. Третий пошёл походом на степняков — почти как мой отец, — вспоминаю грузного старика, — в его лучшие года. Бояре, свита, боевые холопы. От одной победы к другой он выстилал ковыль и полынь кровью грешников — пока не достиг их великого города. И пока не разбил ворота. Конец истории? ЧЁРТА С ДВА! Перед разваленными воротами сцепились его бояре, ведь первый вход в поверженный город — великая честь и великая слава для любого Великого Рода. И пока они срались — степняки завалили ворота, собрались и вышли навстречу. Прямо к увлечённым спорам боярам.
— Я так понимаю, они пошли не сдаваться.
— Что ты. Убили они пятерых великородных и холопов немерено. Именно поэтому я прошу вас, братья и сестры — именно прошу, а не приказываю вам как сын васелевса и деспота Нижнедонска. Прошу дать клятву на оружии хранить это предприятие в тайне и подчиняться мне, как вашему воеводе на это дело.
— Вот так бы сразу, — смеётся Иаким, но когда поднимается на ноги — его лицо словно превращается в бронзовую маску, собравшую всю решительность мира. — Я согласен.
— Не думай, кузен, что вся слава достанется только тебе. Утру тебе рожу, вот увидишь, — ухмыляется Марика.
— В деле, — кивает «щёголь», и я чувствую странное беспокойство. Словно где-то уже слышал этот голос. Но где?
Подклеть улья Балагурово. Тремя часами позже.
— Армод, скотина!
Я в ярости бью один из пустых железных шкафов, и дружина замирает. Матерились за последнюю минуту изрядно все, но ваш покорный слуга гордо держался целых пятнадцать минут. Пока не увидел пустой трон.
— Адриан…
— Двадцать лет как Адриан, бл…
Мы не успели. Чёртовы «Индрики» успели вскрыть кодекс и завладеть целой горой звонких денариев. Разумеется, с золотом сидеть в подземелье не было никакой нужды — и они весьма оперативно ушли куда-то наверх, ускользнув от внимания местных. Какими тоннелями, шахтами или проулками — ещё предстояло выяснить.
— Я найду цель.
— Найти-то, извини дерзость холопскую, не факт, что получится, — негромко, но твёрдо возражает мне Иаким. — Но организовать поиск — это сможешь. Мы будем ждать.
Идея привлечь Уаров гаснет так же быстро, как возникает. Я могу их оскорбить сравнением с Мейендорфами — а заодно и показать свою некомпетентность как организатора. Ну что ж. Назвался груздём — полезай в кузовок. Отхожу в сторону и лезу в интерфейс «ракушки». Знакомый безликий номер. Гудки прерываются тишиной. Видимо, связь установлена.
— Ирина?
— Ау.
— Ты мнемотехник.
— Да ладно? Я уж тут немного забыла. Твоими стараниями скоро придётся переходить на работу оператором.