Нэйт

Аарон Селия

Они держали двери лифта открытыми около минуты, пока не появился Дмитрий. Он вошел, широко улыбаясь, и взял меня на руки. Я попыталась отодвинуться от него, но оказалась в ловушке.

— Ты была также неласкова с Нэйтом? — проговорил он мне на ухо. — Я так не думаю.

Его руки пробежали по моей спине и сжали мою задницу, когда лифт рванул вверх.

Я хотела ударить его коленом в промежность, но ноги у меня были скованы ремнями на лодыжках. Мой разум кричал «отвали от меня»!

Но горло перехватило, и я не смогла выдавить ни звука из-под платка. Да и вряд ли на это обратили бы внимание.

Лифт остановился. Дмитрий отпустил меня, когда двери открылись, и его люди потащили меня в великолепный пентхаус с потрясающим видом на город. Двое вооруженных людей стояли на страже у лифта, а горстка головорезов Дмитрия была разбросана по главной гостиной и открытой кухне. У меня упало сердце. У меня ни за что не получилось бы пройти мимо всех них незамеченной.

— Отведи её в мою комнату, — приказал Дмитрий и направился на кухню, а меня потащили по темному коридору в большую спальню.

У изножья кровати с черными простынями стояли две маленькие клетки. Внутри одной из них, болезненно скорчившись позе эмбриона, лежала и смотрела на меня женщина со светлыми волосами и светло-голубыми глазами. Она была обнажена, её глаза были безумными и в них не было узнавания. Но каким-то образом я поняла, может быть, через какую-то связь, о которой раньше даже не подозревала, что она была моей матерью. От того, что вижу её такой, у меня как будто снова разбилось сердце, и мне показалось, что его уже не склеить и не исправить никогда.

Его люди толкнули меня на колени рядом с пустой клеткой. Один из них полез под кровать и вытащил длинную железную цепь с кандалами на конце.

Другой перерезал связывавшие меня ремешки и схватил меня за волосы, произнося по-русски:

— Snyat` odeshdy!

Это означало приказ «Раздеть её», догадалась я.

Я отпрянула назад и выставила руки перед собой, чтобы защититься. Мужчина, запустивший руку мне в волосы, схватил меня за локти и держал неподвижно, пока другой стягивал с меня джинсы. Я сжала колени вместе, протестуя, не желая позволить этому случиться со мной. Слёзы обожгли глаза, когда мужчина раздвинул мне ноги и снял сначала джинсы, а потом и трусики.

Он внимательно изучал меня, осматривая между бёдер, но я изловчилась и пнула его, а потом ещё пригвоздила к полу ногой его челюсть. Он взревел и схватил меня за рубашку, дернув её вперед. Швы разошлись и больно врезались мне в кожу, ткань треснула, не выдержав его грубой силы. Он точно также разделался с лифчиком, снимая его с меня с рассчитанной силой, пока я не опустилась на пол голая; слёзы текли по моим щекам.

Он облизнул губы и потянулся за кандалами. Я попыталась ударить ещё раз, но он схватил меня за икру и сжал, пока она не начала гореть от боли. Затем он прикрепил наручник к моей лодыжке. Закончив, он откинулся на спинку

стула и уставился на те части моего тела, которые не заслуживал видеть.

Мужчина, державший меня за волосы, отпустил меня и сказал на своём языке:

— Poyekhali.

«Начинайте», — снова догадалась я. Тот, что раздевал меня, покачал головой и показал на меня пальцем, и мужчины продолжили спорить по-русски. Слова я понимала плохо, но общий смысл был слишком ясен. Один из них хотел причинить мне боль самым худшим из возможных способов. Но другой русский предупредил его, что Дмитрий убьёт его, когда узнает. Угроза сработала, и этот зверь отступил, а затем неохотно последовал за своим товарищем к выходу.

Когда дверь спальни закрылась, я рухнула на пол и прижала колени к груди. Всё моё тело тряслось, когда мои пальцы добрались до кандалов на лодыжках. «Соберись с мыслями и беги отсюда», — услышала я у себя в голове голос, так похожий на голос Нэйта, который возможно, уже шёл, чтобы спасти меня. Может быть, именно в эту секунду он нёсся вверх по лестнице в пентхаус. Но я не могла пойти на такой риск и довериться ему полностью. Мне нужно было выбраться отсюда, и сделать это быстро.

Я села и посмотрела на свою мать сквозь прутья клетки.

— Меня зовут Сабрина, — проговорила я. Подползая ближе, я попыталась дотянуться до простого засова на её двери. — Я твоя дочь.

Если бы я смогла открыть её клетку, она была бы свободна.

Она не смотрела на меня, только крепче прижала голову к коленям.

— Мама, — позвала я. Это слово показалось мне чужим на языке. Кандалы впились мне в лодыжку, когда я потянулась к её клетке. Мои пальцы соскользнули с засова. Я продолжала тянуться, не обращая внимания на боль в лодыжке, и отодвинула засов. Дверца распахнулась.

— Мам, ты можешь выйти, — я подвинулась к кровати и дернула за цепочку. Она была прикреплена к чему-то под прочной деревянной рамой. Повернувшись к матери, я увидела её в том же положении, в каком она была, когда дверь закрылась. — Мама!

Она, наконец, посмотрела на меня, её светло-голубые глаза были стеклянными и пустыми.

— Дверь открыта. Мне нужна твоя помощь, — я подергала цепочку. — Если я смогу освободиться от этой цепи, мы с тобой сможем уйти отсюда вместе. Просто выйти.

Её взгляд скользнул по открытым дверям, но она не сделала ни малейшего движения, чтобы выйти из клетки.

— Она не сдвинется с места, — Дмитрий наклонился в дверном проеме с довольной улыбкой на лице. — Ты сделаешь это, моя дорогая?

Моя мать, казалось, сдалась, сжавшись и превратившись в уменьшенную копию самой себя.

— Мы с Наташкой давно знакомы, правда же? — проговорил Дмитрий, входя в комнату и сбрасывая куртку.

Я откинулась на кровать и подтянула колени, чтобы спрятать как можно больше себя.