Нейтринная гонка
Шрифт:
— Моя раса анаэробна. Для нашего метаболизма кислород не нужен, хотя мы можем существовать и в кислородном, и других режимах. Следует признаться, однако, что меня сильно угнетает сухость вашей атмосферы.
— Намочить тебе голову?
— Может, немного позже. Нам нужно доделать работу.
В тягостных трудах прошло еще полчаса. Эрин поймала себя на том, что у нее возник еще один вопрос.
— На вашей Европе есть такая вот техника? В ваших фильмах я ничего подобного не видела.
— Нет, мы не технологическая цивилизация. Мы занимаемся непосредственным ментальным
— Что за околесицу ты несешь? Я ни хрена не понимаю в этих электронных штучках.
— Тебе так кажется.
Эрин оставалось лишь задуматься над истинным смыслом этого утверждения. Гусеница тем временем продолжал свою работу. Под конец девушка почувствовала, что погружается в сон, хотя усталые глаза ее оставались широко открыты, чтобы и далее направлять движения рук.
Когда она окончательно пробудилась, миновало несколько часов. В руках она сжимала рукоятку игровой приставки, от которой провода тянулись к беспорядочной груде хлама, испускавшей приглушенное мерцание. На экране приставки беспорядочно мельтешили изображения неведомых символов.
— Мне нужно еще несколько деталей, которых нет в твоем доме. Придется отправиться на военную базу.
С той минуты, когда они с Гусеницей стали практически одним целым, Эрин не слышала ничего безумнее. Абсурдность услышанного по настоящему «завела» ее.
— Да ты в своем уме? Меня же там пристрелят!
Гусеница остался по-прежнему невозмутимым.
— Смею с этим не согласиться. Видишь ли, исследуя твой разум, мне удалось обнаружить некий латентный, законсервированный потенциал твоего мозга, который значительно облегчает нашу задачу. Похоже, в качестве частичной компенсации за в высшей мере неудачное место появления на свет ваша раса научилась, сама того порой не ведая, обходить кое-что из законов физики. Вам доступны нелокализованные действия, экстратемпоральное восприятие и другие относительно редкие способности, отсутствующие у более сложных и высокоразвитых существ вроде меня. Я всего лишь предлагаю взять эти ваши таланты под мой непосредственный контроль.
— Все равно не пойму, что означает вся эта чушь.
— Только то, что я сказал. Пожалуйста, сосредоточься на мысли о ближайшей военной базе, которая тебе известна.
Эрин послушно воспроизвела в памяти образ форта Вандермир, в котором ее отец проходил службу в рядах Национальной гвардии.
Морозное небо над казармами было пасмурным. Эрин резко развернулась, под ногами хрустнул гравий. Единственное, что она могла различить, — это силуэт часового у ворот, устремившего взгляд за пределы базы — откуда, собственно, и могли проникнуть потенциальные злоумышленники.
— Черт!.. —
— Тихо! — оборвал ее Гусеница. — Сейчас я исследую вот то строение без окон, склад…
Внутри похожего на сарай здания царила полная тьма. Однако Эрин с удивлением обнаружила, что способна видеть и в темноте, правда, черно-белым зрением. Гусеница направлял девушку то вверх, то вниз по многочисленным проходам, и вскоре она набрала массивную стопку каких-то железок.
В следующую секунду Эрин с облегчением бросила свою ношу на пол гостиной родного дома.
Подняв с пола руками девушки датчик глобальной системы навигации, Гусеница произнес:
— На этом приборе нестандартные крепления. Давай сходим в магазин скобяных изделий.
Первый прыжок сквозь ткань пространства прошел довольно гладко, так что перспектива повторной телепортации не слишком ее испугала.
— Может, зайдем и за едой? В доме нет даже плитки шоколада!
Эрин с неослабным вниманием следила за тем, что Гусеница после этого сделал с ее разумом.
8. Влюбленные Коты
Подкрепившись дюжиной плиток «Кит-Кат», позаимствованных из запасов запертой бакалейной лавки — разве есть преграды для путешествующих в пространстве? — Эрин несколько долгих часов трудилась под руководством Гусеницы. Когда рассвет перешел в утро, гостиную стал медленно заливать солнечный свет. При этом все то жутковатое, что было наполовину скрыто ночной тьмой, постепенно начало открываться взору. Эрин чувствовала, что с каждой минутой ей становится все больше не по себе. Неустанная работа Гусеницы над Машиной Судного Дня требовала от Эрин постоянных движений: она то забиралась на стулья, то слезала с них, то ползла под вытянутыми в самых разных направлениях полками с электрическими цепями, то протискивалась в какие-то полости. В результате она ощущала себя совершенно взмыленной, словно пробежала марафон от пляжа до дома. От нее на милю разило потом. Эрин испытывала необоримое желание вымыться, а заодно выкурить индийскую сигаретку.
— Гусеница, мне нужен отдых!
— Тебе больно?
Эрин прислушалась к своим мышцам. Как ни странно, они не чувствовали усталости.
— Нет. Но мне нужно принять душ, а не то я грохнусь в обморок!
— Я бы тоже не прочь погрузиться во второсортные и все же освежающие воды вашего мира. Однако сначала надо приступить к его преобразованию в соответствии с европейскими стандартами. Вся наша цивилизация целиком и полностью в моей власти.
— Я-то не нанималась на эту работенку.
— А разве не ты на берегу моря протянула мне доверчивую руку межпланетной дружбы?
Эрин ответила не сразу.
— Ну, вообще-то типа того… Но это было до того, как я узнала о твоих черных замыслах.
— Неужели тебя волнует судьба Земли? Только не пытайся убедить меня в любви ко всему человечеству. Вспомни, что я обладаю доступом к твоей памяти. Не ты ли частенько желала этому миру провалиться в тартарары, чтобы тем самым покончить с твоими так называемыми страданиями?