Незабудки для тебя
Шрифт:
Хоть после разговора с бабушкой у Лины и вправду кипело все внутри, при виде неподдельной радости и гордости Деклана она ощутила, что злость ее рассеивается.
— Ты действительно влюблен в этот дом. Не всякий мужчина так на женщину смотрит, как ты на эту дверь.
— Неужто на дверь я смотрю нежнее, чем на тебя?
— Деклан, на тебя невозможно сердиться! Но объясни мне, почему не сердишься ты? После того, что она натворила, ты должен быть чертовски зол!
— Я и есть чертовски зол. И при следующей нашей встрече
— Но ты не пошел в полицию?!
— Подумал и решил не ходить. Да, может быть, удалось бы вернуть какую-то часть денег, но ценой стыда и позора для мисс Одетты.
— Она и так стыдится.
— Знаю. Так зачем взваливать на нее лишний груз? Все, что мне было дорого, ко мне вернулось.
— Господи, Деклан, она влезла к тебе в дом, рылась в твоих вещах! Украла твои деньги! — гневно выкрикнула Лина.
Он вздернул бровь:
— Что такое? Пар все-таки рвется наружу?
— Черт побери, Деклан! Она вломилась в твой дом. Это совсем не то, что украсть у меня или у бабули… Много она взяла?
— Пару тысяч.
Лицо ее затвердело.
— Я выпишу тебе чек.
— Ты прекрасно знаешь, что я его порву. Оставь, Лина. Можно считать, я дешево отделался. Живя в глуши, не стоит уходить надолго и оставлять дверь незапертой, особенно если держишь дома наличность и ценные вещи.
— Если б ты запер дверь, она бы влезла в окно.
— Да, в самом деле. Пожалуй, стоит завести собаку. Или двух. В большом загородном доме обязательно должна быть пара собак. Пожалуй, после свадьбы зайду в собачий приют. Хочешь со мной?
Лина изумленно покачала головой:
— Эта чертова наркоманка стащила у тебя две тысячи долларов — держу пари, на самом деле там было больше, а ты говоришь: что ж, хороший повод завести собаку?
— Ну, как говорится, лучше уж смеяться, чем плакать. Кстати, серьезно приглашаю тебя сходить вместе. Ведь мои собаки очень скоро станут и твоими.
— Деклан, прекрати!
Он удовлетворенно ухмыльнулся.
— Как насчет пары щенков-дворняжек? Отточим на них свои педагогические навыки, прежде чем заводить детей!
Против собственной воли Лина улыбнулась в ответ.
— Сам заводи дворняжек и нянчись с ними, когда они начнут грызть твой антиквариат и писать на ковры!
— Ну, может, Руфус их научит хорошим манерам. А ты, я смотрю, носишь мои сережки, — заметил он, приобняв Лину, словно готовясь закружить ее в танце.
— Теперь они мои.
— Но ты их надеваешь и вспоминаешь обо мне.
— А потом смотрю на себя в зеркало и сразу забываю обо всем!
— Что ж, поищу другие способы напомнить о себе.
— Как насчет ожерелья? — Она провела пальцем по своей шее. — Или пары браслетов?
— А как ты относишься к пирсингу? Я, честно говоря, подумывал о колечке в нос!
Лина рассмеялась и прижалась к нему щека к щеке. Вместе они закружились под неслышимую музыку вальса,
«Если бы остановить мгновение! — думала Лина. — Кружиться с ним в вальсе вечно — на сверкающем полу, в сиянии сотен свечей, в мягком свете предзакатного солнца, в аромате цветов, под прекрасную и печальную музыку, властно звучащую в сердце…»
— Не знаю, как быть, — прошептала она. — Того, что я чувствую к тебе, я не испытывала никогда и ни с кем. Да и не хотела этого. Что мне делать со своим глупым сердцем?
— Отдай мне, — ответил он, уткнувшись лицом в ее пушистые волосы. — Я о нем позабочусь.
Только тут она сообразила, что выдала себя, произнеся заветную мысль вслух! Лина хотела отстраниться, но Деклан привлек ее к себе еще теснее, прижал еще крепче, так, что она едва могла вдохнуть.
У нее кружилась голова. Музыка в голове звучала все громче — стала почти оглушительной. Неведомо откуда плыл одуряюще-сладкий аромат лилий.
— Слышишь? — Руки его, лежащие на ее плечах, дрогнули. — Скрипки…
— Не могу… — Голос его звучал словно издалека, лицо растекалось перед глазами — казалось, на него наплывает какое-то другое лицо. — Голова кружится.
— Давай присядем. — Все еще сжимая ее в объятиях, он опустился вместе с ней на пол. — Ты слышала музыку? Ты тоже это почувствовала?
— Подожди. Подожди! — Лина несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Да нет, что за чепуха! Комната пуста. Ни свечей, ни цветущих лилий. Ни музыки. Но ведь она все это видела, слышала, ощущала! — Вот уж не думала, что галлюцинации заразны!
— Это не галлюцинация. Это воспоминание. Чье-то воспоминание. Хотя нет, мы знаем чье. Люсьен и Абигайль танцевали здесь, как мы. Любили друг друга, как мы. — Лина упрямо замотала головой, и Деклан тихо чертыхнулся. — Хорошо, хорошо, он любил ее так же, как я тебя. И каким-то невероятным образом их чувства дожили до сего дня. Их история не завершена. Может быть, мы здесь для того, чтобы ее закончить?
— Насчет тебя не знаю, но я — это я, и жить чужой жизнью я не хочу!
— Но не обязательно так…
— Именно так. Разве ты не почувствовал? На какой-то миг мы стали ими. Но жить чужой жизнью — значит и умереть чужой смертью. Помнишь, что с ними стало? Он утопился в пруду, а она…
— Умерла в этом доме.
Лина сделала еще один глубокий вдох.
— Зависит от того, чьей истории верить.
— Я не верю — я знаю. Это случилось наверху, в детской. Но что там произошло, мне неизвестно. И Люсьен так и не узнал. Поэтому и умер от горя. Я должен выяснить истину ради него. И мне нужна твоя помощь.