Незабываемое лето

Шеперд Кенди

– Ясно. Неудачная мысль. – Сэнди не знала, что еще сказать.

Лицо Бена страдальчески исказилось.

– Сэнди… Ты должна знать, что я не смогу завести другого ребенка… после того, что произошло. Не смогу забыть ту потерю… ту боль.

– Я… я понимаю, – запинаясь, выговорила она. Но понимает ли? Сможет ли до конца представить себе ужас, испытанный им, когда он потерял сына?

У него вырвался глубокий, сотрясший все его тело вздох.

– Когда мама узнала, что должен родиться Лайам, она сказала

мне: я пойму, что такое любовь, лишь взяв на руки своего первого ребенка.

– Лиззи сказала что-то похожее после рождения Эйми.

Бен с трудом сглотнул.

– Отцовская любовь… это стало неожиданностью. Чем-то сокрушительным. Мама была права.

– Конечно, – снова беспомощно прошептала Сэнди, не зная, что еще сказать. Ей тридцать лет, и единственный ребенок, которого она любила, – это ее племянница.

– Я менял памперсы. Вставал по ночам, едва услыхав его писк. Укачивал его на руках целыми часами, когда у него резались зубы. Я все это делал. Но… но я не смог спасти ему жизнь.

Вина выжившего. Посттравматический стресс. Сэнди могла вспомнить сколько угодно определений его состояния, но что она знает о том, как ему помочь?

– Бен, ты носишь огромную тяжесть. Ты советовался со специалистами?

Его глаза были такие же унылые и мрачные, как штормовое море.

– Я советовался, но ничто не изменит того факта, что я не смог спасти своего сына. В тот день, когда я его похоронил, я поклялся, что никогда у меня не будет другого ребенка.

– Ты считаешь, что не заслуживаешь этого?

– И поэтому тоже. Но я не переживу новой потери.

Сэнди чувствовала: сейчас не время говорить о том, что новая жизнь вселяет новую надежду. И может ли она винить его за то, что не хочет подвергать себя риску снова оказаться в том ужасе, который и вообразить нельзя?

– Бен, я тебе очень сочувствую. – Она взяла его изуродованную руку в свою и сжала ее. Хоть таким образом показать ему, как она переживает его горе!

Он обнял ее и притянул к себе, а она уткнулась лицом в крепкое, мускулистое плечо. Но ей было грустно и за себя тоже. Она вспомнила про запись в блокноте о своей цели выйти замуж и родить много детей… троих. Двух девочек и мальчика.

Бен словно прочитал ее мысли:

– Помнишь, как мы с тобой говорили о том, что у нас будут дети?

– Да, – сказала Сэнди. Ей было трудно продохнуть: в горле стоял ком. Надежды не сбылись. Она всегда видела себя в будущем матерью, иного ей в голову не приходило.

– Выходит, мое нежелание заводить детей положит конец нашему с тобой соглашению? – произнес он.

Сэнди не сразу нашла в себе силы ответить, настолько она была потрясена.

– Наверное. Если говорить о длительных отношениях. Но у нас всего четыре дня, правда? Для… недолгого увлечения это не важно.

– Согласен. Я хотел,

чтобы ты знала это про меня.

В тридцать лет она не может позволить себе тратить время на любую связь – даже кратковременную, – если эта связь не предполагает возможности завести детей. А если просто-напросто упаковать свои вещи и прямо сейчас уехать из Дольфин-Бэй? Но зачем загадывать, что произойдет через четыре дня? Нет, ее ничто не остановит. Она проведет это время с Беном.

– Прости, Сэнди, – сказал Бен. – Я не думал, что сегодня все вот так обернется.

– Не важно. У меня… пропало настроение.

Она освободилась из его объятий, нашла платье и, забыв про бюстгальтер, надела через голову, потом натянула трусики. Подобрала разбросанную одежду Бена и протянула ему.

Он отвернулся и молча оделся.

Сэнди села на край кровати. «Солнечная Сэнди» – так называл ее Бен. Но как найти что-то радостное и солнечное в том, что он вообще не хочет иметь детей?

Бену хотелось бить кулаками по стене, ругаться и проклинать себя, чтобы выплеснуть злобу и отчаяние.

Сэнди сидела с ним рядом с удрученным видом, покусывая губы и сложив руки на груди. Как ему снова зажечь ее улыбку?

Его «Солнечная Сэнди» исчезла, когда он заявил, что не хочет иметь детей. Но был обязан сказать ей правду. Дети – это очень важно. И он не мог вводить ее в заблуждение, пусть у них всего-то четыре дня.

Бен поднял ее на ноги.

– Сэнди, мне очень жаль, – начал он.

– Не надо, не повторяй этого, – произнесла она. Губы у нее дрожали. Она приложила палец к его рту. – Уверена, когда-нибудь мы посмеемся над нашей осечкой.

Бен фыркнул. В этой «осечке» он не видел ничего смешного.

– Что теперь? – спросила она. – Мне вернуться в книжный магазин?

Он стиснул ее руки:

– Ни в коем случае. Магазин сегодня закрыт. Ты останешься со мной. Сначала у нас будет ланч, а вечером я приглашаю тебя на обед с танцами.

Она выгнула брови:

– Обед с танцами? В Дольфин-Бэй?

– Сегодня вечером Торговой палатой присуждается ежегодная премия. Прием состоится в отеле. Как президент, я вручаю награды. Я бы очень хотел, чтобы ты пришла.

– Как… твоя девушка?

– Как моя девушка.

Улыбка солнечными зайчиками заиграла в ее глазах. Как хорошо он это помнил!

– С удовольствием, – ответила она.

– Что касается речей, то их будет немного, а потом – оркестр и танцы.

– Ты помнишь?..

– Танцы?

– Да. Я тогда поверить не могла, что ты пригласил меня на танец.

– А я не был уверен, что ты скажешь «да». Ты была самой красивой девочкой.

Сэнди наклонилась и поцеловала его в губы:

– Спасибо, что говоришь такие приятные вещи.