Незаконнорожденный. Книга 2. В мире птицы мохо
Шрифт:
– Видимо, это и есть то, что они называют кровью гор, – сказал Пирт.
Тем временем мальчишка выбрал из лежащей на земле кучи заготовленных факелов несколько штук, обмакнул их в бочку и и роздал людям, после чего, снова призывно махнув рукой, шлепая по воде и освещая путь факелом, направился в тоннель. Тоннель был достаточно высоким, лишь изредка приходилось наклоняться и, согнувшись, проходить под огромными камнями, проточить которые и воде оказалось не под силу. Вода в ручье была холодной, но, по счастью, ручей продолжал свою разрушительную работу и во многих местах бежал уже по небольшому руслу, позволяя идти не по воде, а по его берегам.
Они уже долго шли по тоннелю,
– Нас впустили в святая святых местных контрабандистов – место, где они берут кровь гор, и на промежуточный склад, – догадался Орагур.
Но долго стоять было нельзя. Мальчишка снова вывел их в тоннель, а вскоре усиливающийся поток свежего воздуха указал на то, что люди находятся вблизи выхода. Здесь факел был затушен, и скандинав, идущий сразу же за мальчишкой, решительно отодвинув его назад, осторожно приблизился к выходу и, раздвинув кусты, выглянул наружу.
Вечерние сумерки уже окутывали землю, но было еще хорошо видно. В паре сотен шагов от них была стена, идущая вокруг храма. На ней в поле зрения был виден только один расхаживающий взад-вперед часовой. Следующие часовые были настолько далеко, что их даже не было видно.
Скандинав вернулся в тоннель.
– Будем ждать, пока окончательно не стемнеет, – сказал он, – потом снимем часового из лука и поднимемся наверх. Охраны здесь сейчас немного, похоже, их всех погнали в город.
– Однако, эти горы пронизаны тоннелями, как муравейник ходами, – заметил Орагур, – мы же прошли под двумя горами сразу.
– Да, воевать здесь было бы затруднительно, – согласился скандинав, – при правильной постановке обороны в тоннели вообще не проникнешь. А миркутяне, похоже, в свое время взяли их без хлопот.
– Они напали внезапно, – возразил Орагур, – и не дали времени на организацию обороны.
– Просто местные – плохие воины, – фыркнул скакандинав, – при любом внезапном нападении достаточно схватить меч и убежать в тоннель. А дальше делай, что хочешь, нападай со всех сторон.
Их спору положил конец рассудительный Лептах.
– Есть простые солдаты, а есть северянин, – сказал он, – между ними разница – как между вот этим камешком, – он подбросил на ладони обломок скалы, – и горой, под которой мы находимся. То, что для тебя окажется чрезвычайно простым, на поверку может оказаться неподъемным и для десятка человек…
Вскоре окончательно стемнело. Небо усыпали звезды, а между ними печально бродила луна, льющая призрачный свет на горные склоны. В ее свете был хорошо заметен силуэт ходившего по стене часового. Пирт, подобравшись к стене, стукнул камнями друг о друга. Часовой, наклонился, высматривая источник звука, и скандинав, к удивлению и восторгу мальчишки, никогда не видевшего лук и его действие, одним выстрелом сбил его со стены. Часовой, схватившись за пробитое горло, свалился вниз. Его подхватили и оттащили подальше, чтобы даже при дневном свете его нельзя было сразу обнаружить.
Пирт, еще до наступления темноты осмотревший стену, оставив внизу все, кроме веревки, как кошка взобрался по неровностям стены на ее верх, закрепил там веревку и сбросил конец ее вниз. Цепляясь за нее, все быстро поднялись наверх, захватив с собой оружие. Пирт втащил наверх веревку, к концу которой мальчишка привязал его заплечный мешок, махнул ему рукой и тут же перебросил
От стены до пирамиды храма было сотни две шагов по открытому пространству, но луна находилась с обратной стороны храма, и эта сторона была в тени. Вскоре люди уже прижимались к отполированной холодной на ощупь стене храма, продвигаясь вдоль нее и ища возможность проникнуть внутрь пирамиды. Внезапно сверху раздались чьи-то голоса, вспышка света озарила верхнюю часть храма. Все замерли, прижимаясь к стене. Голоса быстро умолкли, снова наступила тишина. Но стало понятно, что вход в пирамиду находится где-то на самом верху башни, куда вела широкая снизу сужающаяся кверху лестница из высоких неудобных ступенек. Сверху же шел и неприятный запах. Первым взобравшись по лестнице, что отняло немало сил и времени даже у него, скандинав обнаружил, что находится на большой квадратной площадке, имевшей едва заметный уклон в сторону города, освещенной горевшими со стороны города лампадами, оставлявшими сторону, откуда поднимались люди, в полутьме. Со стороны города на ней был установлен плоский, еще больше наклоненный в сторону города камень высотой и длиной с полчеловека. Именно оттуда и шел этот неприятный запах гнили и разложения. Скандинав подошел поближе и сразу все понял. Даже ему с его простым ко всему отношением стало не по себе. Сам камень и весь пол вокруг него были залиты толстым запекшимся и разлагающимся слоем крови. В полу были сделаны ложбинки, по которым кровь многочисленных жертв, убиваемых на этом камне-алтаре, стекала на такие же ступени, по которым они только что поднялись на вершину пирамиды, только расположенные с ее обратной стороны. Все эти ступени также покрыты были слоем запекшейся крови. Ее никто не смывал, разве что дожди с переменным успехом пытались сделать эту работу. Но сейчас был жаркий сезон, дождей практически не было, и ощутимое зловоние должно было бы чувствоваться и в городе, подуй ветер в его сторону. По краям многих ступенек находились большие лампады, в которых горел огонь, освещая эту сторону храма. С площадки хорошо был виден и сам город, освещенный этой ночью множеством пожаров.
Кроме ступенек, по которым с трудом взобрались люди, и покрытых кровью ступенек со стороны города, никакого другого выхода на площадку не было видно. Но ведь незадолго до этого кто-то разговаривал на ней и зажигал свет. Однако большие каменные плиты, составляющие пол площадки, не допускали возможности проникнуть внутрь пирамиды сквозь них. Люди совсем уже отчаялись найти вход в храм сверху и хотели было спускаться вниз по своему же маршруту, как две большие боковые плиты пола вдруг скрипнули и повернулись вокруг оси, открывая ярко освещенную лестницу, ведущую куда-то вниз.
Люди скатились с площадки и присели на ступеньках ниже ее уровня, спрятавшись в темноте, осторожно выглядывая снизу и приготовив оружие.
На площадку вышли четверо одетых в черную одежду людей, несколько человек с выкрашенными красной краской лицами и руками и в украшенных перьями сложных головных уборах, и красивая молодая женщина в шикарном платье, сделанном из перьев. Сзади двое солдат вели, заломив руки назад и согнув его вперед, какого-то невысокого человека в длинной хламиде. Голову его закрывал капюшон. Четверо в черном переняли у солдат этого человека, подтащили к алтарю и сорвали с него хламиду. И Орагур едва удержался от вскрика. Человеком, которого подвели к алтарю люди в черном и готовились убить на нем, принеся в жертву кровожадному богу Черной Змеи, была Олиона!